Седьмой этаж

следующей уборки к нулю…

***

Эм несколько раз за последний час заглядывала в комнату Глеба. Время

было уже совсем позднее, на улице тьма тьмущая, а он так и не

появлялся. Сначала она просто спокойно ждала и убеждала себя, что он

совсем скоро придёт, но после третьего визита в его пустую комнату,

уже ничего не могла поделать с беспокойством, которое нарастало с

каждой уходящей минутой. Когда время перевалило за полночь, она уже

откровенно паниковала.

Бывало, что он возвращался из своей больницы довольно поздно

вечером, но сейчас уже ночь на дворе. Что могло произойти? Она

старалась не думать ни о чём плохом, уговаривала себя, что он,

наверняка, просто задержался в больнице с каким-нибудь своим

пациентом.

Чтоб не тревожить Женьку с Лизой, которые тоже беспокоились и всё не

ложились спать, стараясь как-то её приободрить, Эм решила дожидаться

Глеба в его комнате.

Она свернулась клубочком на его кровати и сжала в ладони тезаурус,

небольшой серебристый шарик, который он заколдовал для неё, чтоб

она могла ощущать его любовь, даже, когда его нет рядом. Шарик была

тёплым, почти горячим. Серебристые нити, из которых он был соткан,

мерцали в свете лампы, завораживая взгляд. От прикосновения к нему

сердце наполнялось теплом. Эм вдруг пришла в голову мысль, что раз

она по-прежнему ощущает его любовь, значит, с ним не могло ничего

случиться. Это её немного успокоило. Она стала думать о том, что когда

он наконец придёт, она сможет обнять его крепко-крепко и поцелует

столько раз, сколько захочет, будь он хоть трижды занят. И ещё, она

возьмёт с него клятву, что он никогда больше не заставит её так

волноваться. Пусть только он придёт. Ну, пожалуйста, пусть он придёт…

Она всю ночь пролежала без сна в томительном ожидании. В комнату

сквозь тонкие занавески уже просачивается рассвет. Веки стали такими

тяжёлыми, неподъёмными.

Туман плывёт по комнате. Она пытается рассмотреть что-то в этом

тумане. Она знает, что очень важно сейчас найти то, что она ищет.

Её взгляд вдруг выхватывает из плотного тумана большой красивый

цветок. Роза так хороша, но в ней что-то не так. Эм вдруг понимает, что

у цветка слишком крупные шипы. Да-да, теперь, когда она их

разглядела, они кажутся уже невероятно огромными и опасными! Она

понимает, что не следует трогать этот цветок, но роза так волнующе

прекрасна, что руки непроизвольно к ней тянутся… Ах! Острый шип

ужалил её палец. Кровь течёт, такая ярко-алая. Больно, как больно! Она

плачет от боли, но её некому утешить. Так горько, так тоскливо от этого,

что душа разрывается на части…

Какой-то неожиданный свистящий звук вдруг вырвал её из этого

кошмара. Она подскочила на кровати, с трудом приходя в себя и с

облегчением понимая, что это лишь дурной сон.

— Эм.

Она резко взвилась на голос. Глеб стоял у двери и смотрел на неё.

Она метнулась к нему, обхватила руками за шею, боясь только одного —

что это лишь очередной сон.

— Где ты был? Я вся извелась, — взволнованно воскликнула она.

Он провёл ладонью по её волосам и мягко от себя отодвинул, чтоб

заглянуть в глаза.

— В больнице. Я же послал тебе через камин записку. Ты не получила?

— Нет. Я тут чуть с ума не сошла от беспокойства. Уже утро.

— Да, уже утро. Эм, мне придётся опять уйти. Я только на минутку.

Нужно взять кое-что, и назад. У меня очень тяжёлый пациент. Возможно,

я дня три пробуду в больнице. Отлучаться оттуда не смогу. Ты не

беспокойся, если я не буду давать о себе знать. У меня может не быть

времени на письма. Не волнуйся и не обижайся, пожалуйста, просто

подожди несколько дней. Я обещаю, что постараюсь не отлучаться

больше так надолго, — говорил он спокойно.

— А как же универ? Ты же пропустишь несколько дней занятий? —

озадачилась она.

— Ничего, я это улажу.

Ей что-то ужасно во всём этом не нравилось.

— Глеб, неужели кроме тебя некому этим заняться? В больнице ведь

полно врачей.

— Это моя работа, Эм. Прости, у меня совсем мало времени, надо

спешить.

Он отодвинул её в сторону и полез в свои бумаги. Достал какую-то

тетрадь, прихватил пару пузырьков и сложил всё это в сумку.

— Ну, мне пора.

На нём не было верхней одежды, хотя на дворе стояла глубокая осень.

Её это не удивляло. Вероятно, он телепортировался прямо из больницы.

Она вдруг заметила, что он ужасно бледный и на лбу испарина.

— Глеб, что с тобой такое? — обеспокоенно заглянула она ему в глаза.

— Ты здоров?

— Конечно, я здоров, — улыбнулся он бодро, — устал просто ужасно. Я

всю ночь не отходил от больного, вот и вымотался малость. Всё хорошо.

Ну, я пошёл. Не скучай.

Он чмокнул её в щёку. Его губы показались ей непривычно

прохладными.

В следующую секунду он уже исчез с негромким свистом.

***

День был каким-то бесконечным и невероятно нудным. Казалось,

никогда не настанет вечер. Ей так хотелось, чтоб этот день поскорее

закончился и время её ожидания сократилось.

Как без него тоскливо. Всё из рук валится, ничего ей не в радость.

Завтра выходной. Женька с ребятами отправились на встречу со своими

школьными друзьями. До завтрашнего вечера их не будет в общаге. Но

это даже к лучшему. Хочется засунуть голову в песок, как страус, ничего

и никого вокруг не видеть и не слышать.