Седьмой этаж

очнулся, но я хотела убедиться, что уже точно всё в порядке, прежде

чем сюда идти.

Ира нервно покусывала губу, и было заметно, что ей нелегко сдерживать

эмоции.

— Мне надо к нему. Это возможно? — глотая слёзы, спросила Эм.

— Нет, Эм. Без телепортации в больницу отсюда непросто попасть. Его

оттуда тоже пока лучше не дёргать. Говорят, он буквально за пару дней

совсем поправится, тогда и увидишь его. Он точно сразу сюда рванёт,

как только будет в состоянии телепортироваться. Знаешь, он, как только

в себя пришёл и узнал, почему я в больнице оказалась, первым делом

попросил меня, чтоб я тебя успокоила и не рассказывала ничего, так

что, ты уж меня не закладывай.

— Нет, конечно, — улыбнулась Эм сквозь слёзы.

— Ну ладно. Я завтра после работы опять туда слетаю, а потом заскочу

сюда, или позвоню тебе, — заверила её Ира.

— Угу. Спасибо, я тебе так обязана, — хлюпнула Эм.

— Да ладно тебе. Мне он тоже не чужой. Мы же с ним с детства знакомы.

Я отлично понимаю, что такое переживать за близкого человека… А как

ты узнала, что с ним что-то не так?

— Почувствовала.

— Ну да… Я понимаю.

— Ну, ты тогда не говори ему, что я в курсе, только передай,

пожалуйста, что я его очень люблю и жду. Ладно? — попросила Эм.

— Обязательно, — кивнула Ира.

***

На следующий день Эм получила через камин целых три записки. В

каждой было всего по паре слов, но почерк был твёрдым, и это уверило

её в том, что опасность точно миновала. В первой он писал, что его

пациент уже приходит в норму, и на днях он сможет, наконец, вернуться

домой. Две другие были с заверениями, что он любит её, ужасно скучает

и ждёт не дождётся своего возвращения. Ещё звонила Ира и сказала, что

всё уже совсем хорошо и, вероятно, завтра ближе к вечеру его смогут

отпустить из больницы.

В день, когда он должен был вернуться, Эм летела домой после занятий

на всех парусах. Она собиралась приготовить к его возвращению ужин.

Заскочила к себе в комнату, чтоб переодеться, и сразу понеслась на

кухню. В коридоре она налетела на Лизу, которая огорошила её

известием:

— А Глеб уже около часа дома. Он за это время уже дважды в твою

дверь стучался.

Эм жутко разволновалась.

— Лиз, ну как он? Как выглядит, нормально?

— Как выглядит?... Да Глеб, как Глеб. Руки, ноги, голова на месте, —

рассмеялась Лиза. — Иди к нему и сама его рассматривай во всех

подробностях.

Эм побежала к нему. Остановилась на секундочку в коридоре, чтоб

дыхание перевести, потом толкнула дверь. Он перекладывал какие-то

бумаги на тумбочке, обернулся и улыбнулся ей как-то виновато.

Она вдруг оробела и, сделав пару шагов, остановилась в

нерешительности. Он в один миг оказался около неё и порывисто обнял.

Зарылся носом в её волосы и прошептал:

— Я страшно соскучился.

Она обещала себе, что ни словом, ни взглядом не даст ему понять, что

всё знает, что будет просто радоваться его возвращению и сделает вид,

что всё в полном порядке, но к горлу подступил комок, и слёзы, как она

ни старалась их сдержать, побежали ручьями. Единственное, что ей

удавалось, это сдерживать всхлипы. Она плакала тихо-тихо, изо всех

сил стараясь, чтоб не вздрагивали плечи, отчаянно надеясь, что

случится чудо, и он не заметит её слёз.

Он мягко отодвинул её от себя и попытался заглянуть в лицо. Она

опустила голову совсем низко и отвернулась в сторону, по-прежнему не

издавая ни звука. Он опять прижал её к себе и стал молча гладить и

целовать её волосы. Лучше бы он этого не делал. Она совсем раскисла и

растеряла остатки мужества. Обняла его и уткнулась ему в грудь,

поливая её слезами.

Он взял её за плечи, оторвал от себя и, обхватив ладонями лицо, почти

до боли впился губами в мокрые и припухшие от плача губы. Она едва

не захлебнулась в волне эмоций. Этот горько-солёный поцелуй донёс до

неё единственно важную сейчас вещь — он, живой, бесконечно близкий

и до одури желанный, он сейчас тут, с ней, для неё не может быть

большего счастья, и слёзы сейчас совсем неуместны…

Он увязался за ней на кухню и ужин они готовили вместе. В процессе

они при каждой удобной и неудобной возможности целовались и

смеялись, когда на пол летели ложки, сыпалась мука и капал соус. Они

перепачкались, потратили на готовку в два раза больше времени, чем

требовалось, но ужин получился отменный…

Потом они стояли в его комнате, плотно прижавшись друг к другу, и

молчали.

— Эм, можно мне попросить тебя кое о чём? — спросил он, нарушив

содержательную тишину.

Она провела пальцами по его волосам, глядя с нежностью в глаза.

— Проси о чём угодно.

— Ты можешь не ходить завтра в универ?

— Ты хочешь, чтоб я прогуляла завтра занятия? — она просто не верила

своим ушам.

— Не можешь? Я хотел ещё денёк пофилонить, если ты составишь мне

компанию.

— Да могу, конечно! — рассмеялась она. — Я просто была уверена, что

ты завтра же помчишься в универ, сломя голову. Что с тобой такое,

Глеб?

— Ничего, просто сомневаюсь, что у меня в ближайшее время ещё

появится возможность провести с тобой целый день, не хочу её

упускать.

Она чмокнула его в нос, прижалась щекой к щеке, и они стояли так ещё

какое-то время в тишине. Потом она отстранилась, посмотрела на него

серьёзно и, поколебавшись пару секунд, спросила: