Седьмой свиток

Больше никто из них не говорил, двигаясь по коридору вслед за Ханситом, пока перед ними не появился мост через темные воды стока.

– Устройство крайне примитивное, – пробормотал Нахут, у которого страх наконец начал уступать место профессиональному интересу. – Не похоже ни на одно из египетских захоронений, которые мне приходилось инспектировать. Думаю, нас могли ввести в заблуждение. Возможно, это местные эфиопские разработки.

– Ты судишь преждевременно, – предостерег археолога фон Шиллер. – Подожди, пока мы не увидим все, что этот человек собирается показать.

Немец выпрямился, положив руку на плечо Ханситу, и таким образом перешел воду по наплавному мосту из баобаба. Ступив на противоположный берег, он вздохнул с облегчением. Теперь они двинулись по идущему вверх коридору и миновали отметку максимального уровня воды.

Вскоре кладка стен изменилась – камни стали плотно подогнанными друг к другу и выделанными. Это не ускользнуло от внимания Нахута.

– Ага! Поначалу я разочаровался, думал, что нас одурачили, но теперь ясно видно египетское влияние.

Они дошли до площадки перед разрушенной галереей, на которой стоял генератор. К этому времени фон Шиллер и Нахут тяжело пыхтели от усталости и тряслись от нетерпения.

– Выглядит все более многообещающе. Это вполне может оказаться царским захоронением! – выдохнул Нахут.

Фон Шиллер указал на снятые печати – те лежали у стены, где их оставили Николас и Ройан. Нахут нагнулся и изучил их. Его голос задрожал от восторга:

– Царский герб Мамоса и печать писца Таиты! – Египтянин снизу вверх взглянул на миллиардера сияющими глазами. – Сомнений больше нет. Я привел вас к гробнице, как обещал!

Несколько секунд фон Шиллер молча смотрел на Гуддаби, потеряв дар речи от такого открытого бахвальства. Потом презрительно фыркнул и повернулся к открытому проходу в длинную галерею.

– Да здесь все обрушено! – в ужасе рявкнул он. – Гробницу завалило!

– Нет-нет, – заверил его Хансит. – Пойдемте. Там будет еще один коридор.

По пути через руины обвала эфиоп рассказал им на своем скверном английском, как рухнула крыша галереи и как он, Хансит, нашел настоящий вход в гробницу под обломками.

Нахут останавливался на каждом шагу, подбирая и рассматривая с восхищением куски расписанных панелей, на которых еще что-то сохранилось.

– Это, должно быть, было великолепно. Классическая фреска высокого стиля…

– Есть много другого показать вам. Сильно много, – обещал Хансит, и фон Шиллер рявкнул на Нахута:

– Брось эти обломки! У нас мало времени. Нам надо спешить прямиком в гробницу.

Хансит провел их по тайной лестнице к лабиринту, а потом – по его многочисленным переходам и поворотам – на самый нижний уровень.

– Как только Харпер и его женщина смогли здесь сориентироваться? – подивился фон Шиллер. – Ну и кроличья нора!

– Смотрите, еще одна потайная лестница! – Нахут был поражен и полон восторга.

Они спустились в бывшую газовую ловушку, где стояли ряды амфор, никем не потревоженные за тысячи лет, а потом вскарабкались по последнему лестничному пролету ко входу в погребальную аркаду.

Теперь уже оба замерли, потрясенные красотой фресок и великолепием статуй богов, охранявших ниши. Немец и египтянин стояли бок о бок, не в силах издать ни звука, с благоговением озираясь по сторонам.

– Я даже не представлял ничего подобного, – прошептал фон Шиллер. – Это превосходит самые смелые надежды!

– Углубления по сторонам коридора набиты сокровищами. – Хансит указал вдоль аркады. – Там такие вещи, о которых вы и не мечтали. Харпер мало что забрал с собой, только несколько ящиков. Он оставил горы всего, много сундуков.

– Где саркофаг? Где мумия, которая здесь была погребена? – спросил фон Шиллер.

– Харпер отдал ее, прямо с золотым гробом, нашему аббату. Они унесли мощи в монастырь.

– Ничего, скоро Ного добудет их для нас. Не стоит об этом волноваться, герр фон Шиллер, – утешил немца Нахут.

Они двинулись вперед одновременно, как будто слова Гуддаби разрушили чары, державшие их на месте. Сначала они шли медленно, потом припустили бегом. Фон Шиллер ворвался в ближайший альков на своих плохо сгибающихся ногах – и захихикал, как ребенок, который обнаружил рождественским утром под елкой груду коробок с подарками.

– С ума сойти!

Немец стащил на пол один из кедровых сундуков и трясущимися пальцами сорвал с него крышку. При виде содержимого он на миг потерял дар речи. Потом согнулся над сундуком и тихо зарыдал от переполнявших его чувств.

Николас полагал, что люди Ного наверняка будут добираться до заводи Таиты по краю каньона, а значит, ему удастся незаметно пройти вверх по течению обводного канала до самой плотины. Поэтому он не предпринял никаких предосторожностей на случай столкновений с врагом – разве что останавливался каждые несколько минут и прислушивался. Харпер знал, что времени мало. Нельзя рассчитывать, что остальные будут бесконечно ждать у плотов, подвергая себя опасности из-за его причуд.