Сефевиды. Иранская шахская династия

Одно из старинных курдских благопожеланий переводится как «чтобы завтрашний день был похож на вчерашний». Это выражение кажется простым, но на самом деле смысл его очень глубок и выражает стремление людей жить в стабильной обстановке – пусть не станет лучше, главное, чтобы не стало бы хуже. При шахе Аббасе II завтрашние дни были похожи на вчерашние, что дало Ирану возможность как следует залечить раны, нанесенные противоборством с османами и узбеками. Правда, у продолжительной мирной жизни имелась и «изнанка» – будучи стесненным в средствах, шах решил сэкономить на военных расходах и существенно сократил свою армию, хотя, по уму, ему следовало начать экономить с себя. Времена первых шахов Исмаила и Тахмаспа, которые жили в скромности, давно миновали. На смену скромности пришла роскошь, укоренившаяся в обиходе при шахе Аббасе I. Но если Аббас I мог позволить себе жить в роскоши, то Аббас II к концу своего правления еле сводил концы с концами. Точнее, сведением концов занимался не сам шах, а его визири, поскольку в начале шестидесятых годов XVII века Аббас перестал уделять внимание делам правления – то ли решил, что сделал изрядно и теперь вправе отдохнуть, то ли сказалось постоянное употребление вина, являющегося врагом всех дел.

26 октября 1666 года тридцатичетырехлетний шах Аббас II скончался. На сей раз об отравлении можно не думать, поскольку жизнь шаха оборвали болезни – он страдал сифилисом, который в то время лечить не умели, вдобавок у него была опухоль в горле.

Об обстоятельствах, которыми сопровождался выбор нового шаха, будет рассказано в следующей главе.

Глава 9 Шах Сулейман I

О, свод небесный, в чем твой жалкий дар?

Показываешь фокусы, фигляр!..
Даришь престол и царскую столицу,
А то – позор, и горе, и темницу.
Свое добро беречь мы не должны.
Я обеднел, и дни мои черны.
Зачем родился я, зачем был молод,
Зачем познал сей жизни зной и холод?
Мы на земле страдаем без вины, —
Такую жизнь оплакать мы должны.
Что сердце, разум, чести голос гневный?
Постель из праха – вот итог плачевный!..

Абулькасим Фирдоуси. Шах-наме

Нужно понимать, что и шахи, и султаны пытались обезопасить себя не только от происков сыновей, но и от происков тех, кто мог бы использовать потенциальных наследников престола в своих целях для того, чтобы править от их имени. Поэтому сын начинал представлять опасность для отца уже с момента своего появления на свет. В качестве «страховочной» меры шах Аббас II предпочел относительно гуманный османский вариант изоляции претендентов на престол, но несколько усовершенствовал его – если о существовании османских шехазде, изолированных в своих золотых клетках[171], всем было известно, то Аббас сумел утаить от общественности, в том числе и от большинства придворных, факт появления на свет своих сыновей Сам-мирзы и Хамзы-мирзы. В принципе, сделать это было несложно, поскольку шахский гарем был своего рода «закрытым городом», жившим по своим правилам в изоляции от внешнего мира.

Гаремы давно стали частью истории вместе с шахской властью, а о прошлом у людей часто создаются превратные представления. Не следует представлять гарем этакой обителью наслаждения, в которой постоянно царила праздничная атмосфера. Наслаждения, конечно же, имели место, но на деле гарем представлял собой женскую половину шахского дворца, в которой, помимо прекрасных наложниц жили многочисленные шахские родственницы, няньки-служанки, в том числе и состарившиеся, евнухи и дети. Вполне можно понять Аббаса II, который предпочитал устраивать пирушки в спокойствии собственных покоев, а не в шумной гаремной обстановке. Да и любовным наслаждениям шахи преимущественно предавались в своих покоях, куда евнухи доставляли им наложниц. Обычно в гарем правители удалялись тогда, когда хотели, чтобы их не беспокоили сановники, ведь кроме главного евнуха никто из «вершителей дел» в гарем войти не мог. А еще в гареме можно было прятаться от врагов, как это делал несчастный Хейдар-мирза, сын шаха Тахмаспа I. Расчет делался не столько на то, что враги не посмеют войти в гарем – если уж собрались убить шаха или мирзу, то посмеют, – сколько на возможность укрыться в бесконечном лабиринте коридоров и проходных комнат, в котором могли свободно ориентироваться лишь обитатели гарема, да и то не все.