Сефира и другие предательства

Ближе к самому финалу наших отношений, когда каждый из нас отыскивал предлоги держаться подальше от квартиры, в которой переполнено мусорное ведро, и завалена грязной посудой раковина, и общий беспорядок представляли собой почти болезненно очевидный признак того, до чего докатились наши отношения, – наступил вечер, когда Соня наконец подробно рассказала мне историю своего впадания в зависимость. Мы сидели в греческом ресторане через две улицы от нашего дома, куда нас привело редкое совпадение хорошего настроения каждого из нас. К тому времени Соня сделалась ходячим примером разрушительного действия героина. Она похудела фунтов на тридцать, не настолько, чтобы ее фигура стала по-настоящему скелетоподобной, но достаточно, чтобы мягкие изгибы лица превратились в соединения острых плоскостей. Кожа стала бледного, нездорового цвета прокисшего молока, а глаза – запавшими, с черными обводками, беспокойными. Она предпочитала носить рубашки с длинными рукавами, хотя на дворе был конец июля, и стояла жара, как в южной Калифорнии. Контуры ее индивидуальности, также подвергнувшейся разрушению, были сглажены до резких, прямых линий потребности. И наша ночь… я бы не сказал, что она обернулась такой же, как в прежние времена, потому что это не так, даже близко не так. Не знаю, покинул ли я Соню уже в своем сердце и разуме, хотя, если бы я этого еще не сделал, мой отъезд был неизбежен. Однако разговор, который мы вели, в достаточной мере напоминал те, которыми мы обычно заполняли часы, чтобы я почувствовал, как тупое лезвие ностальгии режет мою грудь. Я неоднократно спрашивал Соню, почему это произошло, как она зашла так далеко: когда нашел шприцы и пакетик с героином, спрятанные в сувенирном томике Шекспира под нашей кроватью с ее стороны; когда она вернулась в квартиру спустя три дня, в течение которых пропадала неизвестно где и не отвечала на звонки по мобильному; когда однажды в субботу утром, после того как она не вернулась домой с поздних занятий накануне вечером, я открыл дверь и обнаружил ее лежащей в коридоре, дыхание было поверхностным, а на левой половине лица разливался большой синяк? Каждый раз Соня отвечать отказывалась, предпочитая отговорки типа: «Тебе лучше не знать» или же «Так и знай: это ты втянул меня в это». На что я, в свою очередь, отвечал защитной реакцией и гневом, а это вызвало дальнейшие споры, длившиеся несколько дней, неделю.

Однако сегодня она подняла эту тему в ответ на какое-то мое глупое замечание, и когда официант принес мне тарелку гироса, а ей – греческий салат, а затем мне пахлаву, а потом – кофе обоим, Соня поведала мне свою историю, сокровенную историю, которая бросала долгую тень на последние два года нашей совместной жизни. В ту ночь мы, как будто пройдя полный круг, вернулись к тому, что было прежде, – еще до того, как сошлись и встречались за обедом, ужином или десертом и она делилась со мной своими проблемами, а я – своими. Как я и подозревал, первая порция героина ей понравилась гораздо больше, чем она ожидала или же была готова признать.

– Не обижайся, – сказала она, ковыряясь в салате. – Но это было даже лучше чем секс, лучше намного, в тысячу раз.

Я оставил это замечание без внимания, и она продолжила.

С самого начала Соне хотелось повторить, но на тот момент она в достаточной степени опасалась возможности стать наркоманкой и приказывала себе: не смей. Через несколько месяцев мы были на вечеринке в Лонг-Биче, и друг хозяина предложил ей попробовать наркотик во второй раз. (А где в тот момент был я? Не могу вспомнить.) Соня согласилась без раздумий, и только потом, когда кайф пошел на спад, она спохватилась: что же она наделала, все время при этом ощущая постоянную потребность в третьей дозе. Она пыталась уверить себя, что в конце концов с момента последнего употребления прошли два месяца, а это несомненно является доказательством того, что она контролирует ситуацию. И в течение следующих нескольких месяцев ей более или менее удавалось продолжать осуществлять этот контроль, хотя поначалу ее выдержка объяснялась тем, что а) она не знала, куда пойти, чтобы найти дозу героина. (Ведь именно я закупался пакетами с марихуаной, и хотя она знала моего дилера, ее беспокоило то, что, если обратится к нему сама, слухи дойдут до меня.) И б) она больше чем когда-либо страшилась пропасти, на краю которой, как понимала, уже балансировала.