Сефира и другие предательства

Решение Герт продолжать расспросы о другой женщине, дабы установить ее личность, было продиктовано не столько тем последним разговором в канун Рождества, сколько случайной встречей со старым другом семьи в шумном районе Гранд-Сентрал через неделю после Нового года. Ожидая подхода своей очереди на покупку билета в оба конца до Рая [37] (там проживала неприлично богатая клиентка ее фирмы, настаивавшая на ведении всех своих юридических дел в комфорте собственной гостиной размером с теннисный корт), она почувствовала, как ее локтя коснулась рука и чей-то голос произнес:

– Герти?

Прежде чем повернуться, она узнала интонации своей тети Виктории – не одной из сестер родителей или жен их братьев, а их давнишней подруги, возможно, подруги самой старшей, на званом обеде у которой впервые встретились их отец и мать. Тетя Вики, или тетя Ви, время от времени то неожиданно появлялась в их доме с видом гения-распорядителя, то исчезала из него, всегда с радостью ставя себе в заслугу его, дома, существование и, следовательно, в более широком смысле, – существование Герти и Веба. В подростковом возрасте для Герты Виктория была спасением, избавляя ее от казалось бы намеренного непонимания родителями всего, что связано с ее жизнью, и потчуя ее походами по магазинам на Манхэттене, выходными на южном берегу Джерси, даже пятидневными каникулами на Блок-Айленде в выпускном классе средней школы. В последние годы Виктория стала реже появляться в их жизни, что стало следствием ее повышения до вице-президента рекламной компании, в которой она работала, но она все еще могла появиться на каком-нибудь празднике. В очереди перед кассой Виктория очутилась в связи с тем, что ей предстояло выступить перед женским обществом в колледже Пенроуза, в Покипси, куда, по ее мнению, будет приятно доехать на поезде по восточному берегу Гудзона. Одета она была с присущей ей элегантностью: черный костюм, короткая юбка которого подчеркивала стройные ноги; и хотя щеки и подбородок несколько утратили твердость очертаний, яркость ее индивидуальности не угасла, и Герт вновь поймала себя на мысли о том, что разговаривает с ней, как разговаривала бы с одной из своих подруг. Обменявшись парой коротких фраз, они решили встретиться за обедом, который, как выяснилось в результате консультаций каждой со своим «Блэкберри», состоится через неделю после этой субботы; Виктория сказала, что в НоХо [38] появилось местечко, которое ей до смерти хочется разведать – вот и прекрасная возможность. Герт рассталась с тетей Ви, чувствуя себя так, как всегда после любого общения с ней: обновленной, заряженной.

Только после встречи с мисс Брюс (десять минут дела, замотанные в два часа пустых формальностей), когда она просматривала на ноутбуке черновой монтаж последнего фильма Веба, на поверхность сознания вдруг всплыла мысль: «А что, если тетя Вики и есть та, другая женщина?»

Сама идея показалась более чем абсурдной – извращенной, непристойной. Виктория Годфри де-факто член их семьи, ближе к ним четверым, чем кое-кто из их кровных родственников. Она всегда была рядом, как говорится, и в голоде, и в холоде. Предполагать, что у нее с отцом Герт был и продолжается роман, это слишком, это уже чересчур.

Но как бы ни старалась Герт, не получалось прогнать такую вероятность из своих раздумий. Те же самые способности к анализу и изложению фактов, что позволили ей стать лучшей в группе Нью-Йоркского университета, ухватились за перспективу, в которой ей виделась большая доля смысла: что тетя Ви и есть та самая. Оба родителя давно знают Викторию, но дружба отца с ней возникла раньше, чем с матерью, – на несколько лет. Действительно, Виктория и ее отец свободно рассказывали о «марафонских» телефонных разговорах, помогавшим им коротать ночи, о ресторанах, которые посещали вдвоем, о группах, на концерты которых ходили. Спору нет, связь между ними выдержала десятилетия. И на их протяжении консалтинговая работа отца заставляла его часто и далеко путешествовать, как и работа тети Вики, – сначала в журналистике, а затем в рекламе. Виктория, несмотря на свое заявление: «Единственное, что мне нужно, это надежный мужчина, с которым я могла бы остепениться», по-прежнему жила одна, и этот факт теперь казался очередным доказательством, упавшим поверх внезапно выросших во внушительную кучку улик.