Сефира и другие предательства

Что же касается матери… Герт закрыла ноутбук. По крайне мере абстрактно Герт давно уже признала для себя вероятность того, что отец неверен матери, возможно, в течение многих лет. Ограничив круг своих размышлений отцом и тетей Вики, она полагала, что, пожалуй, способна понять, как при правильном стечении обстоятельств их дружба могла привести к чему-то другому. (Разве не то же свело вместе ее и Дану?) Однако если в уравнение включить ее мать, обеим его частям не удастся уравновесить ситуацию. Может, отношения ее отца с Викторией более длительны, но отношения с матерью – глубже. Когда они разговаривали, достаточно было просто тихонько сидеть рядом, чтобы понять, что, несмотря на узкую направленность беседы, она затрагивает глубину души каждой женщины. Герт без труда поверила, что тетя может иметь связь с женатым мужчиной, если ситуация ее устраивает, но в голове не укладывалось, что тетя Ви предала одну из самых близких своих подруг.

Тем не менее, такую возможность разум не отметал: достаточно вспомнить, во скольких разводах, где она приняла участие (или сама проводила), непосредственной причиной распада брака являлись друг или даже зять, сделавший шаг от близкого к слишком близкому. Ее мутило от одной мысли о том, что та же история могла повториться и в браке родителей, ни в малейшей детали не меняя своей сути. Окружающее Герт выглядело неправильным, как будто во всем проявлялся один и тот же фундаментальный недостаток. Она покачала головой. «Ладно, – сказала она себе. – Если все так, я не стану бежать от правды, я встречусь с ней лицом к лицу». Может, бравада эта ложная, но есть ли у нее альтернатива?

Полторы недели спустя, распахнув тяжелую стеклянную дверь в «Латук Ит» и шагнув навстречу низкому гулу голосов, Герт повторила про себя совет, который давала юристам-новичкам: «Ведите себя так, будто ситуацию контролируете вы – и так в итоге и будет». Она никогда так не нервничала, даже ведя свое первое дело: сердце бешено колотилось в груди, ладони стали влажными, ноги дрожали. За последние десять дней она перепробовала на вкус десятки вступительных реплик – от невинных («Привет, тетя Вик»), до вызывающе агрессивных («Ну что, поговорим о тебе и моем отце?») – и хотя еще не определилась с выбором (все же склоняясь к «Я так рада, что вы пришли: мне необходимо кое о чем с вами поговорить»), ее больше волновало не столько то, какими словами они начнут разговор, сколько его суть. Как ей себя вести и что делать, если тетя Ви подтвердит версию, основные положения которой Герт изложила в блокноте, который никому не показывала, предсказать она не могла. Не помогло и то, что на Виктории помимо черной водолазки и джинсов, были темные солнцезащитные очки, необходимость которых она пояснила, привстав поцеловать Герт: последствия офисной вечеринки, закончившейся только в пять утра.

– И, клянусь богом, я еще очень даже живая, – улыбнулась Виктория, опускаясь на свое место, а Герт заняла свое. – Я все еще могу запросто дать фору вам, молодежь.

Герт ответила на заявление тети вежливой улыбкой, которую она сохранила для официантки, появившейся рядом с ней и предложившей меню. В ответ на вопрос девушки принести ли ей что-нибудь выпить, Герт попросила «Лонг Айленд айс ти» и сосредоточила свое внимание на меню в форме листьев латука с напечатанными названиями восьми обеденных салатов. Когда официантка удалилась за напитком, Виктория сказала:

– Тяжеловато для субботнего позднего завтрака, не находишь?

– Разве? – Герт кивнула на «Кровавую Мэри» Виктории.

– Дорогуша, это практически лекарство. Правда, знай я наверняка, что моя HMO [39] покроет расходы на него, я бы попросила врача выписать рецепт.

Герт невольно рассмеялась.

– Ну, ладно, – продолжила Виктория. – В отличие от меня, ты не выглядишь так, будто дегустировала коктейли с вечера до рассвета, а значит, этот напиток для чего-то другого, не правда ли? С Даной все хорошо? Как работается?

– Прекрасно, – ответила Герт. – И с Даной, и с работой все в порядке. Лучше и быть не может.

– Хорошо, а как поживает твой брат? И… его жена, как ее зовут? Шэрон?

– Шэрон тоже в порядке. А Веб – Веб верен себе. Работает над новым фильмом. Об этом художнике, Бельведере, Томасе Бельведере. Если честно… – продолжила Герт, – тут такое дело… мне нужно поговорить с тобой кое о чем.

– Ну конечно, голубушка, о чем же?

– Это касается моих родителей.

– А что с ними? У них все нормально? Они здоровы?

– Прошу вас, пожалуйста, – официантка поставила перед Герт ее напиток. – Вы уже определились, что хотели бы заказать?

Герт выбрала салат «Вьетнамский», который, по словам Виктории, показался гораздо интереснее того, о котором она думала, и поэтому заказала себе такой же, только заправку отдельно. Когда официантка ушла, Виктория сказала:

– В последний раз, когда я видела вашу маму, я сказала ей, что она очень уж худая.

– Все здоровы, – сказала Герт.

– Уверена?

– Более или менее.

– Ну и слава богу за это, – Виктория сделал глоточек «Кровавой Мэри». – Итак, все здоровы, все довольны жизнью, о чем же ты хотела поговорить?