Сегодня я не вернусь с Марса

Наконец, он вышел на участок, выложенный тротуарной плиткой. Это уже легче. Расковыряв небольшую площадку, парень стал копать руками мокрую песчаную подложку.

Пошел идеально чистый дождь из питьевой воды.

Вскоре неглубокая могила была готова.

Алекс засыпал землей тельце и криво пристроил сверху плитку.

Ангел молча показал на молодую сосенку.

– Нельзя! – закричал Бес. – Ломать лес запрещено!

Парень отломил две небольшие веточки, сложил их крест-накрест и неловко пристроил поверх плитки.

– Сегодня я не вернусь с Марса, – тихо сказал он Ангелу.

***

– Бес! Бес! – Алекс отчаянно тряс смартфон, но экран упрямо показывал только одну надпись: «Правительственная субсидия на приложение «Мой личный Бес» исчерпана».

Повестка на Марс

Пустая пивная банка с жестяным звоном покатилась под кровать. Стефан уткнулся в телефон.

– Не полечу! – сказал он сквозь зубы.

Вещал телевизор. Политический обозреватель показывал на экране моложавое, загримированное лицо и белые зубы: «Этот мусор нашего общества послужит благородной цели освоения Марса. Мы сделаем их жизнь полезной, полноценной, осмысленной…»

– Не полечу! – Стефан вытащил изо рта трубку и выдохнул облачко марихуаны. Настроение у него улучшилось.

Янек рассеянно пинал начищенным казенным ботинком ножку стола.

Мать сидела, крутя в пальцах повестку.

– Ладно, я пойду ночевать в казарму. – Янек отогнал от лица вонючее облачко, выпущенное братом.

– Нет уж! – глаза Стефана масляно заблестели. – Собирайся, государственный брат. Осваивать Марс. Повесточка-то вот здесь!

Он подскочил с дивана, вырвал у матери тонкий желтоватый клочок бумаги и сунул ему под нос.

Янек скрестил руки на груди, отгораживаясь от брата.

Политический обозреватель, донельзя похожий на истинного арийца, сменился на экране миловидной девушкой. «Постановление правительства предусматривает отправку на Марс первым эшелоном заключенных тюрем с пожизненным сроком и лиц, состоящих на учете в наркологических и психоневрологических диспансерах. По результатам опроса Левада-центра, девяносто девять процентов граждан страны поддерживают это решение. Экономия бюджетных затрат на содержании мест заключения и койко-мест по предварительным данным составит…»

– Сынок, Стефан просто не выдержит перелета, – проговорила мать, устало глядя перед собой. – Тебя растили, кормили, обучали…

Янек молчал, по-прежнему скрестив руки на груди.

– Государство заплатило за то, что ты родился, – глумливо отозвался брат.

– Не говори ерунду! Мы – близнецы! – вспылил Янек.

– Да, близнецы! Только один простой – штаны с дырой, а другой государственный! – отозвался Стефан. – Материнский капитал!

И, отвернувшись, процедил сквозь зубы:

– У тебя все было – государственная одежда, бесплатное образование, а мы с матерью картошку ели… Государство следило, чтобы твои деньги не на капроновые колготки и туфли на каблуке пошли. Теперь – вуаля! Долги нужно отдавать. Ты думал, отслужишь где-то в армии два года, понажимаешь на кнопочки в системе противовоздушной обороны? Мало! Государство хочет заселять Марс.

– Ты сам виноват, что оказался в таком положении. – Янек замотал коротко стриженой головой, будто сбрасывая с себя слова брата.

Мать закрыла лицо руками.

***

Янек успел вернуться до отбоя. Повестку на Марс положил в тумбочку. Умылся на ночь, аккуратно сложил вещи и лег на койку.

Ему приснилось, что он снова маленький и идет с мамой в Суворовское училище – закончилось увольнение. Стефан увязался за ними в своей вязаной старомодной жилетке из секонд-хенда. «Стефан как бомж!» – кричат встречные девчонки из школы брата. Янеку стыдно идти рядом с полной, неопрятно одетой мамой и вертлявым Стефаном. За квартал до училища у него лицо уже пунцовое. Солнце отсвечивает на золоченых пуговицах и стреляет прямо в глаза.

А дальше пошло что-то совсем несусветное. Моложавый политический обозреватель, расставив крепкие ноги, лает ему в ухо: «Ты – государственный сын! Тебя родили за деньги! За все заплачено! Материнский капитал! Повестка на Марс! Девяносто девять процентов одобрили!». И слюна брызгает Янеку на лицо прямо из телевизора. А потом он видит на экране эти девяносто девять процентов общества, которые смотрят на него и кивают…

Янек встал с тяжелой головой, то ли от снов, то ли от того, что накануне надышался марихуаны. Посмотрел на себя в зеркало: лицо серое и красные белки глаз.

Да, он родился на пять минут позже Стефана, а на второго ребенка в семье государство выделяло субсидию – материнский капитал. Ну и что из того? Да черт знает что! Зачем об этом думать?

Но слова засели в мозгу и крутились бесконечно.

Абсурд! Даже если бы не было субсидии, он бы все равно родился. Они же со Стефаном близнецы!

Да, близнецы, поэтому Янек сгодится полететь вместо брата. Ведь они на одно лицо.

Он привычно одернул китель с лейтенантскими погонами на вешалке, чтобы не было складок.

А как же он? Входит в эти девяносто девять процентов?