Секрет индийского медиума

Но дама отдала бы сейчас все на свете и еще несколько таких же неспокойных бессонных ночей в придачу, чтобы странный рыжеволосый натуралист в пробковом шлеме перестал совать ей под нос это отвратительное чудовище. Она наскоро пробормотала слова прощения и убежала.

Анри Буаселье пожал плечами, изобразил глуповатую улыбку. Потом расплатился за номер и вновь рассыпался в словах благодарности и извинениях, ухватив руку портье и энергично ее тряся, в завершение горячего прощания похлопал по плечу и незаметно сунул в нагрудный карман его форменного пиджака дубликат от 135-го номера.

До окрестностей Бармена Ульяна добиралась уже на почтовых санях. В дороге, не замечая тряски и покачивания, чудно и со спокойным сердцем отоспалась, запас сил восстановила после этакой операции. И посложней дельца проворачивали, бывало! В лесу извозчика отпустила, мол, дальше чудесной тропинкой дойду, воздухом подышу. Переоделась в зарослях ежевики, снегом припорошенных, крысу отпустила на волю, а клетку утопила в реке и бегом направилась к Герши.

Адвоката одного опасно было оставлять, еще чего вздумается тому полицейских на нее натравить. Каждый раз, возвращаясь, приходилось к гостинице Петерманн и так и эдак подкрадываться, издалека в бинокль высматривать, не толпятся ли шустрые темно-зеленые ищейки в касках со звездой. Но и на этот раз напрасно тревожилась Элен Бюлов: с искренним волнением ждал адвокат приезда девушки, сидя на ступеньках крыльца гостиницы.

— Ну что же? Нашли вы месье Иноземцева?

Та улыбнулась, кивнула, игриво подмигнув, рада была несказанно, что в отель удалось попасть, да еще и пол незаметно подпилить. Но Герши об этом не рассказала. Сей секрет будет только ей одной да Ивану Несторовичу принадлежать. И то, господь распорядится, и не понадобится тайный ход из отеля «Брайденбахер Хоф». Так уедут — без хвоста и шумихи. А может, и вовсе через парадное крыльцо под фотографические вспышки газетчиков, победителями. Ну это если удастся статью хорошую состряпать.

И довольная, подхватила под руку Герши, оба отправились на телеграфную станцию.

— Все, — сказала Ульяна, — будет лямку тянуть: пусть Ромэн ищет журналиста.

«понял тчк», — ответил тот.

Глава XIII Страх и ненависть Элен Бюлов

Но оказалось, что найти газетчика в Дюссельдорфе несколько затруднительно. Никто, по всем вероятиям, не хотел связываться с набирающей обороты корпорацией «Фабен».

Уважаемые издательства совершенно не разделяли мнение доктора Иноземцева об открытом грабеже и тонкой манипуляции незадачливыми покупателями, на коих, по его словам, зиждилась вся фармацевтическая индустрия. Ныне изготовление лекарств плавно перетекло в прерогативу владельцев лакокрасочных заводов, которые обзавелись подтверждающей правомерность их действий бумажкой, разумеется, купленной в патентном ведомстве.

Доктора Иноземцева посчитали одним из множества противников прогресса, консервативным брюзгой и ворчливым педантом, каких в ту пору водилось немало.

Кроме того, германская пресса уже давно пребывала под игом цензуры: бесконечная вереница законов о праве слова была ознаменована рядом запрещенных издательств, которые закрывали, едва те успевали напечатать пару выпусков. В сравнении с Парижем, где каждый второй был журналистом, а каждый первый — осведомителем, где любой слух или случайно оброненное слово тотчас вырастало в статью или карикатуру, Германия была молчаливым понурым псом, который не то что не тявкнет на грабителя, но и головы на него не поднимет.

Канцлер требовал, чтобы статья, прежде чем была издана, получала разрешение на печать в полицейском участке, а также сведения обо всех, кто к сей статье приложил усилия. Понятно, почему Ромэн обошел весь Дюссельдорф, а следом Кельн, Гамбург и не смог сыскать храбреца, который бы взял на себя смелость напечатать статью об участии русской авантюристки в выпуске лекарств немецкой фирмы.

Ежедневно Ульяна получала одну и ту же телеграмму от юноши с одним-единственным словом: «увы тчк», но из разных городов. Целую неделю она изнывала, негодуя на нерасторопного мальчишку, целую неделю провела в обществе ненавистного герра Нойманна в надежде, что наконец сможет обличить его во лжи и вернуться к своему доктору.

Восьмая телеграмма пришла из Берлина: «нашел тчк принимайте зпт дал адрес Герши тчк об инкогнито предупредил тчк».

Журналистом оказался знакомец герра Фридриха Энгельса — писателя и революционера, бывшего родом по воле случая из Бармена. Оба когда-то входили в редакционный комитет газеты «Нойе Райнише цайтунг». Журналист был очень впечатлен рассказом доктора Иноземцева о том, какую нечистую игру затеял «Фабен». И решил, что непременно должен вмешаться в эту историю с «ядом от кашля» (так он собирался назвать свою статью), чтобы не дай господь родной город его близкого друга и соратника не был очернен дурной славой и проделками лжецов-капиталистов.