Секрет королевы

– Главный Ассасин, – говорит он, отвесив Кэлу поклон, – я благодарю вас за то, что вы занялись этим лично. Я понимаю, что вам не терпится отправиться в путь. Насколько я знаю, вам предстоит долгая дорога.

– Верно, – отвечает Кэл. Глядя на отца Юнипера, трудно не думать о Сирени – ведь он ее личный священник, который служит в ее личной часовне. Давешняя ссора с Сиренью была глупой ошибкой и ничего не решила. Но сейчас уже ничего не исправишь. Несколько человек уже проснулись и встали, так что добраться до Сирени незаметно не получится, а посылать ей записку опасно.

– Мы будем молиться Дее о вашем благополучном возвращении, – говорит священник и поворачивается к башне. Несколько гвардейцев уже успели выйти из нее и стоят возле двери. Похоже, они ничего не нашли.

– А вы, – быстро отзывается Кэл, поняв, что это его единственный шанс передать что-то Сирени, – надеюсь, что вы позаботитесь о королеве.

– Разумеется. – Отец Юнипер опять отвешивает поклон.

– Возможно, вы могли бы дать ей знать, когда снова увидите ее, что я молюсь о ее благополучии и буду заботиться о нем… ставить его на первый план, когда буду выполнять свое задание в Реновии.

– Я передам ей это, Главный Ассасин, – отвечает отец Юнипер, и Кэл кланяется ему. Даже если бы он мог увидеть сейчас Сирень наедине, ему было бы нечего ей сказать. Ночью они наговорили друг другу гадких вещей. Сирени явно не терпелось напомнить ему, что она разделит постель с Хансеном. Ее ревность к Риме – конечно же, это было несерьезно, не так ли? Ведь Рима – его подмастерье, только и всего. Возможно, Сирень просто-напросто изображает ревность, чтобы скрыть правду.

Возможно, она ждет не дождется, когда ей можно будет разделить постель с Хансеном. Возможно, ей любопытно, как это будет. Он хорош собой. Он король. Она и так уже замужем за ним. Возможно, она ожидала момента, чтобы сказать Кэлу правду, сказать, что ей надоела их связь. Да, конечно, она спасла ему жизнь, но ее сердце больше ему не принадлежит. Если бы только его собственное сердце не разрывалось от боли.

Из башни гурьбой выходят остальные гвардейцы караула, и к Кэлу подходит их командир. Отец Юнипер почтительно отходит, чтобы дать им возможность поговорить наедине.

– Все как вчера вечером, сэр. В башне находятся только те, кому и положено там быть. Ничего из ряда вон.

– Холт! – Его зовет Даффран. Главный Писец спешит к нему, накинув поверх своего синего одеяния одеяло. – А вы уверены, что гвардейцы проверили все?

– Мы заглянули под каждую кровать и в каждый шкаф, сэр, – подтверждает гвардеец, удивленно посмотрев на Даффрана.

– И в каждый дымоход? – спрашивает Даффран.

– Да, сэр. Мы осмотрели все самым тщательным образом.

Даффран вздыхает и плотнее запахивает одеяло на своих сутулых плечах.

– Мне тревожно, – говорит он Кэлу, – что вы покидаете Монт, хотя серый монах, которого я видел очень ясно, своими собственными глазами и притом не раз, так и не был пойман.

– Мне жаль, что я должен уехать, – отвечает Кэл, и это чистая правда. – Но капитан гвардейцев заверил меня в том, что ночные караулы и обыски будут продолжены и сегодня замок обыщут особенно тщательно. Будут приняты и другие меры – всех, кто входит в ворота и выходит из них, будут проверять.

– В ворота? – бормочет Даффран. – Вряд ли злодей-афразианец захочет пройти в замок по подъемному мосту. Просто пройдет в своей черной маске и кивнет по дороге караульным? У них есть собственные тайные пути. Вы должны понимать это лучше других.

– Так оно и есть, сэр. А вы должны будете сообщать капитану гвардейцев обо всем и всех, кого тут увидите, – отвечает Кэл. Ему жаль писца. Даффран очень стар, к тому же большинство обитателей Монта сейчас нервничают и недовольны. Каждый шарахается от своей собственной тени и рисует в своем воображении худшее. – Мне бы хотелось сделать больше, но, боюсь, нам надо отправляться в путь.

– Делайте то, что должны, – уныло говорит Даффран. – Его пальцы подергиваются, ища мешочек с льняным семенем, но мешочка при нем нет.

– Сэр. – Кэл отвешивает Главному Писцу поклон и идет обратно, к лошадям.

Рима и Джендер кутаются в свои плащи, неяркие, как и у всех ассасинов, когда они выезжают за город. Они должны сливаться с деревьями и холмами и всегда быть готовыми спрятаться. Даже лошади у них всегда одной масти – гнедой, – и отбирают их по признаку выносливости и спокойного нрава.

Они завязывают свои седельные сумки и проверяют, все ли на месте. Рима пытается засунуть пук стрел в сумку, уже раздувшуюся от ножей и другого оружия. Ее рыжие волосы связаны в пучок, чтобы не касаться короткого копья, пристегнутого к спине. Кэл не лгал, когда сказал Сирени, что она умеет вести бой.

– Нам надо ехать, – говорит ему Джендер – преданный, никогда не жалующийся Джендер, всегда готовый выполнить очередное задание, каким бы опасным оно ни было.

– Я никогда не бывала дальше наших гор. – Рима улыбается. Она чуть ли не прыгала от радости, когда Кэл сообщил ей, что на задание в Реновию с ним отправится именно она.