Секрет королевы

Я усаживаюсь на скамью и обнаруживаю, что в воздухе висит меловая пыль. Единственное окно часовни мало и находится высоко. Обычно здесь не бывает пыльно – отец Юнипер поддерживает в часовне чистоту, я это знаю, но я слышала, что гвардейцы обыскали башню вчера вечером и сегодня утром, и они наверняка принесли сюда на ногах пыль со двора.

От свечи исходят ароматы лаванды и тимьяна. Закрыв глаза, я могу вообразить, что снова нахожусь в аптекарском огороде моих тетушек теплым весенним днем и вокруг меня жужжат пчелы. Если бы я могла вернуться в те дни, когда была свободна, я бы это сделала. Но это невозможно. Жизнь толкает нас вперед, втягивая нас в такие сложности, которых мы никогда не представляли себе, будучи детьми. Даже тогда, когда я влюбилась в Кэла, я не могла вообразить ту боль, которую мы причиним друг другу, и препятствия, которые возникнут на нашем пути.

Я смотрю на дверь ризницы – она выкрашена в белый цвет, чтобы вписываться в простое убранство часовни, и она меньше, чем главная дверь. Она имеет форму арки, что напоминает мне щит. Отец Юнипер, стройный и, как всегда, облаченный в белое одеяние, выходит из нее, словно почувствовав мой взгляд.

– Ваше величество, – говорит он своим тихим голосом и склоняет голову. – Я так рад, что вы пришли. Я могу сесть рядом с вами?

Я киваю, испытывая облегчение от того, что он находится рядом. Мои фрейлины взвинчивают меня, думаю, это вызвано их сплетнями, их суетой и этой их всегдашней почтительностью, от которой меня просто тошнит. Мы сидим, глядя на свечу, на ее узкое пляшущее пламя. Дея – это свет, говорю я себе. Она указывает нам путь, когда все вокруг кажется неведомым и темным. Я молю ее дать мне силу и возношу молитву за погибших жителей деревни Стур. За детей, утонувших в пруду. За тех, кого смыло теми чудовищными потоками воды. По сравнению с тем, что произошло в Стуре, мое личное несчастье кажется таким незначительным. Я слишком уж раздражительна, решаю я, я превратилась в ту самую избалованную особу королевской крови, которой, как мне всегда казалось, я никогда не стану. Да, я тоскую по Кэлу, но я должна думать не о себе, а о других. Меня пробирает дрожь. В часовне гуляет сквозняк, а пламя свечи не может согреть.

Мы сидим в безмолвном созерцании, сидим так долго, что мне становится неудобно на этой скамье и я начинаю ерзать, как школьница.

– Ваше величество мерзнет, – говорит отец Юнипер. – Мне жаль, что здесь, в часовне, нет камина. Как и в моей ризнице, где я читаю и пишу.

– Как же вы обходитесь здесь без тепла всю зиму? – спрашиваю я.

– Моя спальня находится выше, и там есть большой камин. Должен признаться, что в разгар зимы я провожу больше времени там, наверху, чем здесь, внизу. Все комнаты на верхних этажах башни похожи на мою: окна маленькие, а камины большие. Зимой мне там очень удобно, как и писцам, которые тоже живут в башне.

– Да, конечно. Даффран и его писцы. Как я слышала, он говорит, что видел в башне серого монаха. Но сами вы, полагаю, ничего такого не замечали?

Священник качает головой.

– Нет, ничего. Мы все надеемся, что на этот раз Главный Писец ошибся. Гвардейцы, конечно же, не обнаружили никаких признаков того, что там побывал серый монах, к тому же вечером они осмотрят башню еще раз. Но, уверяю вас, мы чувствуем себя здесь в полной безопасности.

– Вообще-то мне посоветовали не доверять никому, – говорю я, и отец Юнипер улыбается мне своей робкой улыбкой.

– Надеюсь, мне вы можете доверять, – отвечает он. – И, ваше величество, могу ли передать вам то, что нынче утром сказал мне Главный Ассасин?

– Э-э… да, – подтверждаю я, стараясь сделать так, чтобы мой голос не дрожал, а сердце не скакало в груди, как олененок на лесной поляне.

– Он попросил меня заботиться о вас, сударыня, и я заверил его, что сделаю это.

– Вы очень добры. – Я опускаю голову и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

– И он также хотел, чтобы вы знали: он молится о вашей безопасности и, выполняя свое задание, всечасно будет оберегать вас и заботиться о том, чтобы вы были счастливы и благополучны.

Я не могу говорить. Мне хочется сжать руку отца Юнипера, чтобы выразить ему мою благодарность, но это бы вызвало сплетни. А бедный отец Юнипер, вероятно, от удивления мог бы упасть со скамейки. Так что просто благодарю про себя и его, и нашу мать Дею за то, я обрела хотя бы минутное успокоение в этот безотрадный день.

Глава 11 Кэледон

Четыре дня Кэл и его люди гнали своих лошадей и наконец пересекли границу Реновии – страны, по которой он тоскует, страны, в которой он рос. Страны, где он познакомился с Сиренью и где они могли бы жить вместе счастливо до конца своих дней, если бы не ее королевское происхождение.