Секрет королевы

Сирень. Впервые он увидел ее в Виолле Рузе, тогда она предстала перед ним в облике принцессы, а не в своем другом обличье – обличье сельской девушки по имени Тень. Он никогда не забудет тот день, когда его провели к королеве Лилиане в зал для аудиенций, богато украшенный и грандиозный. Огромные двери с витыми золотыми ручками, словно вышедшие из сказки. Высоченный сводчатый потолок, высокие окна. Королева восседала на своем троне, а рядом с ней сидела та самая таинственная принцесса, которую доводилось видеть лишь немногим. В принцессе Сирени было невозможно узнать Тень. На ее голове был серебристо-белый парик, напоминающий громадный торт, а на лице – белая маска с отделкой из перьев, закрывающая большую часть лица. В тот день Кэл ее не узнал.

Иногда ему кажется, что сейчас он тоже ее не узнает.

Ворота отворяются. Кэла и его ассасинов ожидают – стало быть, гонец Хансена благополучно добрался до Виоллы Рузы. Скромным попутчикам Кэла, как он и предсказывал, не позволяют войти во дворец. Их проводят в конюшню, и, похоже, по крайней мере Джендер этому рад. Они проведут эту ночь, имея крышу над головой и съев ужин, который им не пришлось убить и приготовить самим. Кэл не знает, сколько времени они проведут в столице, но их лошадям определенно нужен отдых.

Джендер и Рима отводят лошадей в конюшню, а Кэла приглашают явиться во дворец. Он просит дать ему время привести себя в порядок перед аудиенцией у королевы, но капитан ее гвардейцев говорит, что ее величество желает увидеть Кэледона Холта, как только он появится здесь. Кэл осознает, что у него замызганный вид, грязь покрывает его одежду, въелась в каждую складку и каждое углубление его лица, чего с ним никогда не бывает в Монте. Но Реновия – это его отчизна, а Лилиана – это его королева. Прежде чем стать правой рукой Сирени, он был Королевским Ассасином Реновии, то есть тем же, кем до него был его прославленный отец.

Его покойный отец. Что бы сказал Кордин Холт, узнай он, какую жизнь ведет теперь Кэл, жизнь тайного любовника чужой жены? Что бы сказал его отец о неспособности Кэла подавить мятеж афразианцев и разыскать Свитки Деи?

Странно снова находиться в этом дворце, в его великолепной приемной, где стены увешаны портретами королей и королев Реновии. Кэл смотрит направо, где рядом висят портрет короля Эзбана, отца Сирени, и портрет королевы Лилианы, написанный, когда она была молода.

Кэл поражается, обнаружив, что портрет Сирени – маленькой девочки заменен портретом Сирени, изображенной в день ее свадьбы в короне и богатом наряде и улыбающейся царственной счастливой улыбкой. Он едва не спотыкается при виде этого изображения. У него такое чувство, будто Сирень сейчас здесь, рядом с ним, но это не та Сирень, которую он знает. На этом портрете она счастливая жена Хансена, всходящая вместе с ним на их трон, словно это и есть то, чего она хочет больше всего.

Может, так оно и есть, думает Кэл. Возможно, ее другая жизнь, в которой она именовалась Тенью, была всего лишь сном, всего лишь игрой. Здесь, в этом зале, она окружена портретами ее легендарных предков, вплоть до жестокого короля Фраза с его бородкой клинышком и сощуренными глазами. Заветом Деллафиоре всегда было стремление к власти, а вовсе не любовь.

Не любовь с каким-то там худородным ассасином, уж это точно.

Гвардейцы ведут его по широкой лестнице, отворяя одни двери за другими. Коридоры в этом дворце кажутся бесконечными, и их освещает множество свечей. Их пламя отражается в позолоте на полу и потолке. Здесь красиво, думает Кэл. Неудивительно, что после этого дворца Сирень находит королевский замок в Монте унылым и неуютным.

Отворяются последние из дверей, и Кэл входит в ярко освещенные покои, где все белое – даже пол. И, увидев перед собой вдовствующую королеву Лилиану, опускается на одно колено и склоняет голову.

– Кэледон Холт! Садитесь. Гонец от короля Хансена прибыл к нам только на исходе сегодняшнего дня и сказал, что вы приедете самое раннее завтра. Мы рады видеть вас.

– Возможно, мы приехали раньше, ваше величество, поскольку мне эти места хорошо знакомы, а ему – нет, – говорит Кэл, ожидая, когда королева усядется в богато украшенное позолоченное кресло. После этого он тоже садится и обнаруживает, что сиденье его кресла так мягко, что, возможно, набито гусиным пером. – У нас было хорошее путешествие. У меня и у моих двоих помощников.

– Отлично, отлично, – рассеянно говорит королева. Она и сейчас остается красавицей, хотя ее красота более сурова, чем красота ее дочери. Ее скулы высоки и рельефны, смуглая кожа сияет в пламени свечей. Она по-прежнему облачена в белое, цвет траура, хотя ее муж погиб уже почти двадцать лет назад. Кэлу всегда кажется, что в ней есть что-то печальное. Быть может, она чувствует себя одинокой в этом роскошном дворце, ведь ее единственная дочь живет теперь в другом королевстве.

– Мы в вашем распоряжении, сударыня, – говорит Кэл, королева делает знак одной из своих фрейлин, и та подает ей лист веленевой бумаги.