Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее

Чтобы показать, в чем состоит дилемма кооперации, подсчитаем, что группа получает больше всего выгоды, если все вложат в общий проект по 4 доллара (4 × $ 4 = $ 16). Эти деньги удваиваются, получается 32 доллара, и, если прибыль поделить на всех, получится, что каждый получит по 8 долларов, то есть вдвое больше, чем было у него вначале. Однако каждый игрок в отдельности получит максимальную прибыль, если оставит свои 4 доллара при себе и бесплатно воспользуется вкладами всех тех, кто вкладывает деньги в общий проект. Например, если трое игроков внесут по 4 доллара, а “безбилетник” не внесет в общий проект ничего, то те, кто вкладывал деньги, получат по 6 долларов, а “безбилетник” – 10 долларов (свои 4 доллара плюс те 6 долларов, которые ему принесет общий проект). Если трое решат побыть зайцами, а один внесет все свои 4 доллара, то зайцы получат на выходе по 6 долларов, а тот, кто сделал вклад, – всего 2. Таким образом, если хочешь максимизировать прибыль, лучше не вкладывать ничего. Однако большинство образованных носителей западной культуры согласны (если у них спросить), что игроки должны вкладывать в общий проект все деньги. Среди типичных испытуемых (студентов-старшекурсников) средний вклад обычно составляет 40–60 %, причем многие вкладывают либо 100 % (кооператоры), либо 0 % (зайцы)¹³.

Чтобы выяснить, можно ли считать большие вклады в игре “Общественное благо” и просоциальные решения в других похожих играх результатом автоматического следования нормам, Дэвид Рэнд и его коллеги изучили соотношение времени, которое люди тратят на принятие решения о размере вклада, и собственно размеров вклада. Илл. 11.2 иллюстрирует одно из открытий Рэнда: чем быстрее участник принимает решение, тем больше его вклад в общее дело, то есть быстрые интуитивные решения более кооперативны¹⁴.

Казалось бы, провокационное открытие, но вполне может быть, что люди, склонные к сотрудничеству, просто быстрее отвечают на вопросы. Чтобы это выяснить, Дэвид снова провел тот же эксперимент, но если раньше испытуемые могли размышлять над решением сколько захотят, теперь их случайным образом распределяли по трем группам: в одной они должны были дать ответ за 10 секунд, в другой время не ограничивалось, как и раньше, а в третьей они должны были сначала подумать 10 секунд, а потом уже дать ответ. На илл. 11.3 показан результат: при ограничении времени участники наиболее склонны к сотрудничеству. Когда же участников вынуждают медлить и раздумывать, они проявляют меньше склонности к сотрудничеству, чем в ситуации, когда их никак не ограничивают.

Рэнд и его коллеги подтвердили эти эффекты в ходе множества разных экспериментов, в том числе таких, когда они давали участникам бессознательные подсказки либо “подумать”, либо “послушаться интуиции”. Те, кто слушается интуиции, склонны к сотрудничеству – при условии наличия соответствующих норм.

Мы уже видели, как маленькие дети сразу начинают сердиться, когда мышонок Макс нарушает норму, о наличии которой они догадываются. Это вполне соответствует результатам изучения отказов во время игры в “Ультиматум”. Члены некоторых обществ не просто сердятся, когда им предлагают маленькую сумму, но и быстрее принимают решение отказаться от маленькой суммы. Напротив, решение принять маленькую сумму – разумное решение, позволяющее соблюсти свои интересы, – похоже, требует тщательного обдумывания. При ограничении времени на ответ представители таких обществ чаще отвергают несправедливые предложения. В ходе одного эксперимента ученые применяли препараты, подавляющие контроль над импульсивными решениями (снижение уровня серотонина). Перестав контролировать импульсы, люди стали чаще отказываться от маленьких сумм, но не от предложений 50/50. Отрицательные эмоциональные реакции – наш автоматический бездумный ответ на нарушение норм и на нарушителей норм¹⁵.

Илл. 11.3. Диаграмма, показывающая средний процент вкладываемых средств при разных условиях принятия решений. При ограничении времени люди больше склонны сотрудничать

Могущество норм в экономических играх изумляет меня уже давно, а началось все в 1995 году, когда я проводил игру “Ультиматум” в племени мачигенга в Перуанской Амазонии. Поскольку у мачигенга нет строгих социальных норм, требующих равенства в отношениях с незнакомцами при денежных расчетах, эти люди были счастливы получить в ходе игры хоть что-то, не ожидали, что предлагающие отдадут им половину, и не были склонны наказывать их за маленькие суммы. Почти двадцать лет дальнейших исследований в двадцати с лишним обществах показали, что такие чувства обычны для самых малых человеческих сообществ.