Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее

Менять звуковой арсенал языка – это хорошо, но способна ли культурная эволюция накапливать, составлять и интегрировать лингвистические элементы – инструменты и правила – так же, как технологии добывания пищи или пакеты, связанные со стрельбой из лука? Может ли кумулятивная культурная эволюция делать языки выразительнее или экономнее? Нижеприведенные данные указывают на то, что может, но с одной оговоркой: сложность орудий и размеры их наборов ограничиваются систематическими ошибками и недопониманием, неизбежным при передаче больших сложных репертуаров, и то же самое относится и к языкам. Чтобы язык сохранился и распространился, нужно, чтобы его было легко изучать, особенно маленьким детям, а иногда и взрослым в быстро растущих группах. А значит, следует ожидать, что словарь, фонемный инвентарь (набор различимых звуков) и грамматические инструменты зависят, например, от факторов вроде размера и взаимосвязанности популяции, а также от особенностей социальных сетей (классовой стратификации, этнического состава), технологий (письменности), институтов (официального образования).

Словарный запас

Начнем со словаря. Слова – инструменты коммуникации, и если знаешь правильные слова, коммуникация идет легче, быстрее и эффективнее. Точный размер словаря различных языков установить трудно, однако достаточно и приблизительных оценок, поскольку разница просто огромна. Многие языки, тщательно описанные лингвистами и антропологами, работающими в малых сообществах, содержат от трех до пяти тысяч слов – вот и весь словарный запас. При этом даже тоненькие словари европейских языков нередко содержат около 50 тысяч слов. Солидный словарь английского, рассчитанный на студентов колледжей, содержит около 100 тысяч слов, а полный Оксфордский словарь английского языка – свыше 300 тысяч словарных статей. Это, конечно, вопиющая несправедливость, поскольку словари бесписьменных языков хранятся исключительно в головах носителей (пока не нагрянет антрополог), а европейские словари записаны в книгах и онлайновых базах данных, и лишь немногие их носители знают все слова (а может быть, и вообще никто). Однако средний семнадцатилетний американец знает 40–60 тысяч слов, а его преподаватели – около 73 тысяч. То есть, по оценкам, их “словари в голове” содержат в 8–14 раз больше слов, чем доступны носителям многих малых языков, если предположить, что они знают все слова своего языка¹⁰.

Эти оценки, несомненно, все же преувеличивают практические различия в размерах словарного запаса, поскольку многие слова, которых нет в малых языках, – это названия технологических устройств, действий и понятий вроде спутников, отжиманий и смайликов, которых в малых сообществах просто нет. Чтобы оценить ситуацию более корректно, рассмотрим два типа слов, не подпадающих под эту категорию: названия цветов и целых чисел.

В разных языках разное количество названий основных цветов. Английский, находящийся на одном конце спектра, располагает одиннадцатью такими прилагательными: black, white, red, yellow, green, blue, purple, orange, pink, brown и gray (“черный”, “белый”, “красный”, “желтый”, “зеленый”, “синий”, “фиолетовый”, “оранжевый”, “розовый”, “коричневый” и “серый”). Во многих языках названия цветов вообще отсутствуют – либо их всего два, и это всегда “черный” и “белый” (точнее, “темный” и “светлый”). В языках, где названий цветов всего два или три, ясное синее небо может называться “черным” и сравниваться с цветом темной грязной воды¹¹. Если в языке три названия цветов, это обычно “черный”, “белый” и “красный”, охватывающие весь цветовой спектр. Во многих языках названий цветов пять, и их можно приблизительно назвать “черный”, “белый”, “красный”, “желтый” и “синий/зеленый”. Разумеется, недостаток специальных названий цветов всегда можно компенсировать, сославшись, скажем, на какой-то предмет соответствующего цвета. Но для этого нужны определенные лингвистические усилия, так что это относительно неэкономно¹².

Древние литературные памятники рассказывают то же самое, что и кросс-культурные исследования. В Ветхом Завете, в сочинениях Гомера, в древних ведических поэмах описания цветов на удивление расплывчаты, а иногда и вовсе отсутствуют. Ни небо, ни море никогда не называются “синими”. Мир в этих текстах по большей части окрашен в черно-бело-красные тона. Слова, обозначающие зеленый, синий и желтый (как термины, описывающие основные цвета), появляются в истории литературы этих обществ значительно позднее. Поразительно, что эти культурные сокровища при всей своей поэтичности почти бесцветны¹³.