Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее

Устные диалоги лицом к лицу пестрят всевозможными коммуникативными жестами и переменами выражения лица. В самых разных обществах используют разные указательные жесты – указательным пальцем, средним пальцем, подбородком, вытянутыми губами. Однако будьте осторожны: по крайней мере два из них считаются в тех или иных местах грубыми. Мы пожимаем руки в знак приветствия или отказываемся это делать. Если вы находитесь на Фиджи, следите, чтобы рукопожатие было долгим (некоторое время подержите собеседника за руку). В других местах люди кланяются друг другу – низко или слегка – либо отказываются кланяться. Чтобы сказать “окей” или “хорошо”, я подниму большой палец или сложу указательный и большой пальцы колечком – покажу знак “окей”. Но НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не показывайте знак “окей” в Иране или Бразилии, как по ошибке сделал когда-то президент Ричард Никсон (это все равно что показать средний палец в США). Мы киваем, чтобы сказать “да”, но в некоторых местах это значит “нет” (например, в Болгарии). В некоторых странах, чтобы сказать “да”, приподнимают брови. Даже ученые, великолепно владеющие словом, нет-нет да и покажут кавычки иконическим жестом – там, где на письме взяли бы слово или выражение в иронические кавычки, чтобы намекнуть на несогласие с такой терминологией или с ее следствиями. Не раз доводилось мне видеть, как какой-нибудь гуманитарий с кофе в одной руке и книгой в другой обнаруживает, что ему трудно донести свою мысль без жестовых кавычек – защиты от нежелательных выводов из своих высказываний.

Языки жестов и свиста

Однако жесты – это не просто коммуникативная интермедия, неотделимая от устной речи. У охотников-собирателей и в Австралии, и в Северной Америке были в ходу полноценные языки жестов; более простые системы жестов встречаются повсеместно, от африканских кочевых охотников-собирателей до христианских монастырей. Многие группы индейцев равнин в Северной Америке сохраняли свои племенные языки жестов для охоты, войны и выступлений на больших церемониях и при этом прекрасно владели стандартным жестовым языком индейцев Великих равнин. Этот язык играл важнейшую роль как средство межплеменной коммуникации в регионе, отличающемся огромным (разговорным) лингвистическим разнообразием. Он строится на широких открытых жестах и таким образом прекрасно приспособлен для коммуникации на просторных равнинах, где гораздо удобнее пользоваться зрением, чем слухом, и для общения между людьми, которые не хотели бы подходить друг к другу слишком близко, например, при взаимодействии между членами разных племен. Учились этому языку в позднем детстве, лет в 6–12, и, вероятно, поэтому он в основном иконический: его знаки содержат зрительные элементы своего значения и по большей части строятся на стандартизированной пантомиме (илл. 13.1). Например, чтобы подать знак “птица”, нужно особым образом помахать ладонями. Для знака “орел” нужно сначала показать “птицу”, потом “хвост”, потом “черный”. То есть “птица-хвост-черный” переводится как “орел”.

Грамматическая система стандартного жестового языка индейцев Великих равнин использует пространство вместо времени или последовательности высказываний. Эквиваленты существительного с зависимыми словами (“эта черная собака”) для субъектов и объектов показываются в разных местах в пространстве, а затем объединяются знаком соответствующего глагола. Иерархическая структура разговорных языков, которая производит такое сильное впечатление на лингвистов, строится относительно просто, когда можешь рисовать “картинки в воздухе”, как их называют, и буквально прочерчивать связи между ними. Согласно большинству описаний, этот язык обладает выразительностью, сопоставимой с вербальным языком, хотя жестовые диалоги значительно медленнее устных. Когда на Великих равнинах появились европейцы, они скопировали много индейских знаков и пользовались ими (см. “Руководство для бойскаутов”)⁴.

У австралийских охотников-собирателей, особенно у жителей центральных пустынь, описаны жестовые знаковые системы разного уровня выразительности и сложности. Некоторые из этих обществ имели полноценные жестовые языки, ни в чем не уступавшие по выразительности своим разговорным аналогам. В других местах локальные системы жестов состояли всего из нескольких десятков или сотен знаков, которые хорошо помогали в конкретных контекстах – на охоте, во время набегов или в периоды ритуального запрета говорить, – однако не обладали полной экспрессивностью вербального языка.