Секрет подземелья

Что-то выпало из него с тихим стуком; Мика и Илай уставились на овальный медальон на короткой серебряной цепочке, лежавший в пыли свежего снега. Илай поднял его и неловко щёлкнул по застёжке ногтем. Крышка медальона откинулась. Внутри лежала косичка, заплетённая из трёх прядей, срезанных с разных голов. Одна прядь была чёрной и прямой, другая – рыжей и вьющейся, а третья, тоненькая и светлая, точно принадлежала ребёнку.

Мика уставился на тонкую косичку. На равнинах была такая традиция: родители переплетали свои волосы с прядью волос ребёнка в его первый день рождения.

– Интересно, у какого бедолаги он это отобрал. – Илай закрыл крышку, перевернул медальон и всмотрелся в витиеватые буквы, вырезанные на обратной стороне. – Хирам. Аня. Дарий, – он пожал плечами и надел цепочку себе на шею, – кто знает, может, удастся обменять его на что-то стоящее. Теперь давай соберём всё это, парень. Нам предстоит идти до захода солнца.

Илай принялся собирать снаряжение и запасы для их путешествия, складывая их обратно в рюкзак кельда. У Мики урчало в животе, и он, не задумываясь, поднял и развернул один из свёртков. Взял кусок вяленого мяса и поднёс было ко рту, но тут рука Илая выбила его прямо у Мики из-под носа.

– Нет, – остановил его Илай. – Это кельдское мясо.

Слова повисли в воздухе, а скалолаз вернулся к своему делу. Мика посмотрел на свернувшийся кусок высушеной плоти, валявшийся возле него на снегу, и его рот скривился.

Кельдское мясо. Значит, человеческое мясо, нарезанное и высушенное.

У Мики свело живот; он не мог перестать гадать, от какой части жертвы кельдов был когда-то отрезан этот кусок. Спазм скрутил его тело, затем ещё один, и к основанию языка подступила горькая желчь. Он с силой погрузил руки в снег и потёр их друг об друга, затем вытер ими губы, подумал о том, что чуть не сделал, и снова прикрыл себе рот…

– Готов?

Илай стоял над ним с рюкзаком кельда на плечах. Он помог Мике встать и протянул ему змеиную шкуру. Скалолаз проделал в центре дыру, и получилось что-то вроде плаща.

– Грубовато, но, думаю, она тебя согреет, – сказал Илай.

Мика надел плащ через голову и перехватил на талии ремнём. И вот оба направились вверх по склону горы.

Несмотря на тяжёлую ношу, Илай очень скоро обогнал его; походка скалолаза была лёгкой и быстрой, и Мика старался идти так же. Ему очень пригодился бы посох, но тот, как и посох Илая, и многое другое, сгорел дотла в зимнем укрытии.

Когда они достигли первого из гребней, которые им предстояло пересечь, Мика оглянулся. Инструменты для потрошения, которые они оставили разложенными в ряд, почти скрылись под выпавшим снегом. Возле них лежали свёртки с мясом, теперь уже открытые: пять или шесть маленьких бородатых каменозмеев набросились на добычу и шумно расталкивали друг друга, пожирая её.

У Мики свело живот. Он никогда не станет есть такое мясо. Но всё же, глядя на прожорливых змеев, он почувствовал, как его голод усилился, и поймал себя на том, – да простит его Создатель, – что завидует крошечным существам, которые не испытывают таких угрызений совести.

Глава четырнадцатая

Мальчишка оценивающе осматривал Хепцибар. Его глаза цвета тёмной смолы поблёскивали в свете огня. Сероватый оттенок его щёк сочетался с тёмными кругами под глазами. Когда он учуял запах жареных личинок, его ноздри раздулись.

– Отойдите от огня.

Хепцибар почувствовала, как рядом с ней ощетинился Аза. Он расправил крылья и выгнул шею; из его горла донёсся глухой рык.

– И почему же? – спросил он.

Из темноты позади мальчика выступила крупная самка великого белозмея, с полинялой от возраста чешуёй, покрытая шрамами – следами многих сражений, но всё ещё сильная и готовая снова броситься в схватку. Когда её челюсти медленно раздвинулись, из ноздрей начал сочиться дым. Блеснули клыки.

– Отойдите, – угрожающе рыкнула она, раскрыла челюсти ещё шире и выпустила струю обжигающе-горячего пламени, пахнущего серой.

Хепцибар отшатнулась назад, подняв руки, чтобы защитить глаза от испепеляющего жара. Аза зарычал и встал на дыбы – но старшая самка-белозмей тоже поднялась и оказалась в два раза выше его; она рассекла воздух острыми, как клинки, когтями и выпустила вторую яростную струю пламени. Аза опустил голову. Он никак не мог защитить своего змеерода. Хепцибар почувствовала его гнев и разочарование, когда он покорился большему змею и смиренно отступил.

Мальчишка приблизился к огню и кончиком копья вытащил поджаренные личинки. Две из них он бросил своему белозмею.

– Ешь, Азура. Ешь.

Звуки, которые он издавал, были гортанными, и для Хепцибар, чьи уши привыкли к тихому, но пронзительному шёпоту Азы, они звучали слишком резко. Оскалив зубы и не спуская глаз с девочки, мальчишка принялся разрывать поджаренных личинок грязными, обломанными ногтями и засовывать их в рот. Маслянистый сок стекал по его подбородку. Покончив с первой партией, он вытащил из огня ещё полдюжины личинок и разделил их со своим змеем.