Секрет виллы «Серена»

Надеюсь, ты не против, что я пишу спустя столько времени, но я так часто вспоминала тебя все эти годы. Как ты можешь видеть, я открываю новый ресторан в Болонье, и я буду очень счастлива, если ты сможешь прийти на ночь открытия. Я уже давно хотела вернуться в Италию, и после того как в прошлом году мой дорогой Ник умер, я все-таки решилась на этот шаг.

Очень надеюсь, что у тебя все хорошо. Я читала твою колонку каждую неделю и очень радовалась, что жизнь к тебе благосклонна.

С любовью, как всегда,

Джина.

P.S. Непременно приходи на открытие. Майкл будет там. Он сейчас живет в Италии, и я знаю, что он хотел бы снова тебя увидеть.

Эмили смотрит на листовку. Глянцевый черно-золотой шрифт сообщает, что новый ресторан под названием «Витторио» откроется в Болонье в марте. Ночь открытия будет в пасхальную субботу. На обратной стороне фотография Джины с подносом брускетт[133]. Она почти не изменилась: рыжие волосы, золотые серьги, широкая приглашающая улыбка. Как же сильно нервничала Эмили, когда впервые с ней познакомилась. Как до нелепого благодарна она была, когда Джина ее приняла. Каким чудом казалось то, что эта потрясающая и шикарная Джина действительно одобрила ее в качестве жены для Майкла.

Майкл. После стольких лет она наконец снова его увидит. Вот так-то, она была права все это время. Однажды она откроет двери «Витторио», и он будет там. Пусть это другой «Витторио», но главное – результат. Она снова увидит Майкла. «Он сейчас живет в Италии, и я знаю, что он хотел бы снова тебя увидеть». Этот опустошающий постскриптум. Майкл. В Италии. Все это время она думала, что он так далеко, а он совсем рядом, здесь, в Италии. Знал ли Чед все это время? А если так, почему не сказал ей об этом в Болонье? Она видит, как Майкл медленно движется к ней, как одна из стрел в начале «Папашиной армии», неумолимо пересекающая Европу. Она вздрагивает. Да что с ней такое? Это должен был быть самый счастливый день в ее жизни.

– Мам! – Эмили подпрыгивает от неожиданности. Злой Чарли стоит у окна машины, Моника за его спиной.

– Милый! – Эмили выскакивает из машины. – Извини, пожалуйста!

– Чарли забеспокоился, когда ты не пришла к воротам, – говорит Моника. – Но я увидела твою машину и поняла, что ты здесь.

– Извини, – снова произносит Эмили. – Я читала письмо.

– Ты была в другой реальности, – говорит Моника. – Надеюсь, ничего страшного?

– Нет, – говорит Эмили. – Ничего страшного.

* * *

Неподалеку от Королевского павильона (по крайней мере, географически) по супермаркету ходит Петра. С ней Гарри, против воли втиснутый в детское сиденье на тележке. Обычно она старается не брать его в магазины, потому что свет, толпа и ошеломляющее множество товаров на полках его расстраивают. Но сегодня у нее нет выбора – завтра у Джейка день рождения, и нужно купить несколько вещей для вечеринки. У нее есть полчаса до того, как забрать Джейка из кружка. Она нервничает из-за этого, и ее беспокойство передается Гарри.

Петра пытается сделать глубокий вдох и заставляет себя успокоиться.

– Так, – говорит она Гарри фальшиво бодрым тоном. – Что дальше? Конфеты для подарков гостям. Что возьмем? – Логопед велел ей задавать открытые вопросы.

– Сыр! – отвечает Гарри громко. – Сыр! Томас!

Кажется, вопрос был слишком открытым.

– Минуту, – отвечает Петра уже не так бодро, поворачивая с тележкой за угол и почти снеся стеллаж с пасхальными яйцами.

– Сыр! Томас!

– Хорошо, хорошо. – Она делает шаг назад, берет пачку CheesStrings и дает ее Гарри. Раньше она презирала мам, которые так делали (неужели нельзя подождать, пока выйдешь из магазина?), но теперь она даже не раздумывает: что угодно, лишь бы Гарри успокоился.

Гарри благосклонно молчит и жует, а она бросает в тележку упаковки ярких пищевых добавок. Сладости, лимонад, бумажные полотенца, шарики, скатерть с принтом «Сумасшедший футбол». Гарри начинает издавать зловещий звук.

– Почти закончили, – выдыхает она, бросаясь в проход с напитками. Нужно взять что-то алкогольное, чтобы все мамы были довольны. Красное вино? Белое вино? Скипидар?

Звук, который издает Гарри, становится громче, она замечает, что на них начинают оглядываться, и шепчет: «Ш-ш-ш». Шепчет больше для людей, понимая, что это не поможет успокоить Гарри.

Резко оживает громкоговоритель. Гарри начинает кричать. Его крик – самый пронзительный звук в мире, который он издает только во время сильного стресса, и Петра знает, что если он начал, то уже не остановится.

– Ш-ш-ш, – умоляет она. Гарри продолжает кричать. На них кидают испуганные взгляды. «Он уже большой мальчик, чтобы так себя вести», – говорит кто-то осуждающе.

«Он, может, и большой, – хочет закричать Петра, – но еще у него аутизм. Оставьте нас в покое!»

Толкая тележку с кричащим пассажиром, она бежит вдоль ряда, мимо еще одного стеллажа с яйцами и лицом к лицу сталкивается с Дарреном.