Секрет виллы «Серена»

– Я должен… – произносит он, – должен… рассказать кому-то. Я убил их. Понимаете? Я убил Карло и Пино. Нет… – останавливает ее священник, заметив, что Эмили хочет что-то сказать, – дайте мне закончить. О, я не нажимал на курок, но я убил их. Я был дозорным. Мне было пятнадцать. Я раньше… выполнял поручения, принимал сообщения для бригады и тому подобное. Я знал… все их секреты…

Он поверхностно дышит, веки дрожат от боли. Эмили снова пытается просить его не напрягаться, не волноваться, но он отмахивается слабой рукой.

– Я умираю, – говорит он. – Я это знаю. Я у ворот царства моего Отца. Я должен рассказать, иначе не смогу войти…

Тут Эмили внезапно понимает, что слышит исповедь священника.

– Я знал, где они прятались, – продолжает он. – Только я. Я знал, что они в пещерах. Мой отец пас овец на тех холмах. Я знал каждый сантиметр этой земли. Рамм, фашистский генерал, собрал всех горожан вместе и сказал нам… сдать партизан или умереть. Я знал, что он не лжет. Я знал, что он сделал с младенцем в Лукке. Я знал, что Рамм убьет всех нас не моргнув и глазом. Он был чудовищем.

Дон Анджело замолкает на минуту. Эмили слышит, как снаружи начинается дождь и как Тотти гремит чем-то на кухне. Она отчаянно хочет, чтобы быстрее приехала скорая.

– Я похоронил их, – говорит дон Анджело, его голос слабеет. – Я не мог оставить их там, все бы узнали, что произошло. Я похоронил их и оставил четки в могиле. Мне выдали их в школе, всем выдавали. Я положил свои четки в могилу и решил… – он снова умолкает, и Эмили наклоняется ниже.

– Что вы решили? – спрашивает она. Она знает, что он должен закончить рассказ. И знает, что осталось не так много времени.

– Стать священником, – наконец шепчет дон Анджело, – чтобы искупить то, что я натворил.

– И вы искупили, – убеждает Эмили. – Вы прожили хорошую жизнь. – Она не уверена, услышал ли он ее.

– Было тяжело, – говорит он со слабой улыбкой. – Было тяжело отказаться от всего. У меня была девушка… Олимпия.

– Что с ней?

– Она была моей девушкой. Дочь Карло. Двойное предательство. Поэтому я не хотел, чтобы Рафаэль там копал. Я знал, что он найдет.

– Но вы похоронили Карло, – мягко говорит Эмили. – Его душа упокоилась с миром.

Дон Анджело вздыхает.

– Я сделал то, что казалось мне правильным, – произносит он наконец. – Я хотел спасти город. Но я их предал. Это тяжкий грех.

– Послушайте, – говорит Эмили, склоняясь ниже, чтобы он слышал. – Вы спасли город. Вы их не убивали, их убил Рамм. Вы сделали то, что считали правильным. И вы были всего лишь ребенком.

Дон Анджело долгое время молчит, закрыв глаза. Когда он открывает рот, его голос так слаб, что Эмили едва его слышит.

– Я прошу прощения, – говорит он.

Эмили знает, что должна сказать. Наклоняясь к его уху, она произносит:

– Вы прощены.

Слабая, бледная улыбка трогает губы священника. К тому времени, как приезжает скорая, он уже мертв.

Глава 6

Дона Анджело хоронят в Страстную пятницу, и Эмили с трудом может вынести подобный символизм. Церковь со статуями, облаченными в пурпурный для Пасхальной службы, кажется, просела под тяжестью горя. Вдобавок к этому весь день идет дождь: все небо наполнено серыми слезами, непрерывно падающими вниз. Dies irae, dies illa[136], день траура, день скорби.

За несколько ужасных недель после смерти дона Анджело Эмили рассказывала свою историю много раз: полицейскому Тино, следователю, Антонелле, бессчисленным рыдающим женщинам на рынке. Подробности никогда не меняются: внезапный сердечный приступ, спокойная смерть, скорая, что приехала слишком поздно. «Che peccato[137], – говорят женщины. – Упокой Господь его душу, он был хорошим человеком, святым человеком».

Только Монике Эмили поведала правду. В ночь перед похоронами дона Анджело они пьют вино, и Эмили рассказывает подруге всю историю о том, как дон Анджело узнал крест из могилы Карло Белотти и выдал себя.

– Потому что Олимпия не узнала крест, когда впервые его увидела. Она никогда не видела его среди вещей отца. Единственным, кто мог узнать крест, был тот, кто положил его в могилу. Много лет назад.

Моника неожиданно полна сочувствия.

– Бедняга, – говорит она. – Какое бремя. Прожить всю жизнь, зная, что в пятнадцать лет был повинен в смерти двух человек, один из которых был отцом твоей девушки.

– Но он думал, что если бы не предал их, то погиб бы весь город.

– И, скорее всего, был прав. Ты слышала о Сант’Анна ди Стаццема? Это маленькая деревня неподалеку. Фашисты убили там больше пятисот человек – мужчин, женщин и детей – за укрывательство партизан. Тела нашли в конюшнях и амбарах, куда их всех сгоняли. Самым младшим был младенец – всего двадцать один день от роду.

– Это могло случиться и в Монте-Альбано.

– Да, и никого из нас бы здесь не было.

Они молчат несколько минут. В кухне тихо. Все дети спят. Тотти храпит у камина. Эмили наполняет бокалы.