Секрет виллы «Серена»

В общем, мы с Сиеной просто в шутку сказали, что теперь нас будет преследовать призрак дона Анджело, и мама слетела с катушек. Не просто разозлилась, а прямо с ума сошла. Она хрипло рассмеялась, как сумасшедшая, и сказала: «О нет, только не еще один». Понятия не имею, что она имела в виду, но, может, просто все это выбило ее из колеи. Она ведет себя так странно в последнее время – даже для нее. Постоянно вздыхает, выглядывает из окон, сидит за своим ноутбуком часами и ничего не пишет. Как-то я застала ее плачущей над фонариком! И она постоянно ходит в этой дурацкой светоотражающей куртке. Выглядит как спятившая регулировщица (еще одна вещь, которой нет в Италии).

Во время похорон мама все время крутилась, словно кого-то высматривала. Бог знает кого. Может, привидение дона Анджело? А потом даже ни с кем не выпила. Нет, она помчалась домой, беспокоясь, что Тотти тут совсем один. С каких пор она лучшая подружка Тотти? Нет, она точно сошла с ума. Возможно, у нее менопауза. Я все прочла об этом в «Космополитане», поэтому говорю с медицинской точки зрения.

Эмили идет на прогулку с Тотти. Стоит прекрасный вечер, после дождя небо чистого лазурно-голубого цвета, кипарисы темнеют на фоне заходящего солнца. Она спускает Тотти с поводка, потому что он весь день сидел дома, и тот кидается вверх по холму к раскопкам. Эмили вздыхает и идет за ним. Земля превратилась в болото после дождя, ботинки издают мерзкие хлюпающие звуки, пока она тащится за собакой. Она надеется, что Тотти не откапывает бесценные артефакты, но не предпринимает попыток позвать его.

На месте раскопок пусто, потому что уже почти Пасха. Волонтеры либо дома, либо поднимают бокал за дона Анджело в подвальном баре церкви. Где Рафаэль? Ест и пьет вино с инспектором в каком-нибудь модном римском ресторане? Смеется с друзьями-археологами над какой-то веселой шуткой про Розеттский камень? Она думала, что он вернется домой на похороны дона Анджело; на самом деле эта мысль была единственным, что поддерживало ее в ужасные часы после смерти священника. Как только дона Анджело объявили умершим и связались с его родственниками, Эмили уехала на такси из больницы домой. Но потом поняла, что сказала водителю ехать до центра Монте-Альбано, и попросила остановить у «Ла Форесты».

Был ранний вечер, и официанты расставляли столики. Она думала застать здесь Рафаэля, но удивилась, увидев Зио Вирджилио, одиноко сидящего за угловым столиком, с газетой и бокалом граппы.

– Миссис Робертсон! – Он галантно встал, несмотря на артрит.

– Синьор… – она не знала, как к нему обратиться.

– Пожалуйста, – он махнул своей легкой рукой, – зовите меня Зио Вирджилио.

Эмили колебалась. Это казалось ей несколько самонадеянным, но в конце концов она справилась с собой.

– Зио Вирджилио, вы знаете, как связаться с Рафаэлем?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Да, у меня где-то записан его номер, но, миссис Робертсон, присядьте, вы очень бледны. – Эмили присела. Она и не заметила, как один из невидимых официантов поставил перед ней второй бокал граппы. – Что случилось? – мягко спросил Зио Вирджилио.

– Дон Анджело… Дон Анджело умер.

Она вспоминает, что Зио Вирджилио не выглядел удивленным или шокированным. Он просто положил свои руки поверх ее.

– И? – произнес он наконец.

Эмили, к своему удивлению, начала плакать.

– Он мертв, – повторила она. – Я подумала, Рафаэль должен знать.

Она никогда не забудет, как выглядел Зио Вирджилио, с лицом, скрытым в полутьме, когда сказал, обращаясь больше к самому себе, чем к ней:

– Бедный Анджело. Дай Бог, теперь он наконец избавится от своей ноши.