Секретарь

Ещё один из компании, парень в цветном берете, хмыкнул, оттянул названного Липой за рукав и закурил.

— Давай, сучонок, — Мурза схватил Лёшку за ворот куртки. — Сейчас я с тобой поговорю. Потом ребята с тобой поговорят. Мало не покажется.

Он подтянул Лёшку к себе, заставляя того искать опору для ног.

— У тебя же способности, да? — улыбнулся Мурза. — Ловко ты тогда на лестнице, ловко. Я чуть мозг не свихнул себе, не может же, думал, такого быть, чтобы человек через меня на пролёт вниз просочился.

Он без замаха ударил Лёшку в солнечное сплетение, и тот беззвучно распахнул рот, пытаясь вдохнуть. Никто не проходил мимо, никто не смотрел из окон, потому что всех окон было — два на уровне второго этажа в конце длинной, неухоженной стены. А с другой стороны толклись железные задницы гаражей.

На удивление паршивый попался закоулок, и Лёшка подумал, что здесь его, отлупленного или убитого, не сразу и найдут.

— Дыши-дыши.

Лицо Мурзы плавало, будто в мутном рассоле. Глаза смотрели ласково. Лёшка всё ловил воздух губами и не мог поймать.

— Что же с тобой случилось? — спросил Мурза. — Заболел?

Голос его звучал словно издалека. Он стиснул пальцы на Лёшкиной челюсти, пачкая их в крови и слюне.

— Если заплачешь, я тебя немножко пожалею.

— Я-а…

Лёшка, дёрнувшись, наконец судорожно вдохнул.

— Молодец! — обрадовался Мурза.

— Я потом…

Слова пробкой встали в горле.

— Отомстишь?

Лёшка кивнул. Мурза, выпрямившись, посмотрел на стоящих в двух шагах соратников.

— Храбрый парень, — сказал он. — Но глупый. Я теперь никак не могу тебя отпустить, — обернулся он обратно к скорчившемуся беглецу. — Вдруг ты действительно решишь мстить?

— И мстя его будет страшна! — сказал, гоготнув, Липа.

Зазвенел, кем-то пущенный ногой по асфальту, осколок бутылочного стекла. Мурза отмахнулся от комка пуха и снова поднял Лёшку.

— Ты же будешь мстить?

Лёшка показал глазами: да, будет.

— Не, ты вслух скажи, — попросил, улыбаясь, Мурза.

— Д…

Хруп! Удар кулаком вбил слово в зубы. Во рту у Лёшки хрустнуло, молния выстрелила в мозг, рот наполнился кровью. Рядом затряс рукой Мурза.

— Сука, кожу содрал.

Он рассмеялся. Свесив голову, Лёшка выдул через разбитую губу огромный кровавый пузырь. В голове звенела, трещала, гудела боль.

— Не спать! — встряхнул его Мурза. — Мы ещё…

Он не договорил, потому что вдруг отскочил, схватившись за плечо.

— Эй!

Лёшка сплюнул кровь, вяло удивляясь передышке. Какое-то белое пятно качнулось перед глазами. Пришлось напрячься, чтобы пятно превратилось в знакомое хмурое лицо.

— Ромка?

— Ага.

В руках брат держал короткую доску, выломанную то ли из забора, то ли из ящика. Конец доски с кривым гвоздём, как острие меча, он попеременно направлял то на Мурзу, отступившего с гримасой на лице, то на его сподручных. Вид у него был решительный.

Ромка! Лёшке удалось выпрямиться.

— Ты откуда… здесь, — выдохнул он.

Его пошатывало, но он стоял на ногах. Даже улыбнуться сумел. Ромка! Почему-то Лёшке никогда не думалось, что младший брат бросится его защищать. Вроде как всегда должно быть наоборот.

В груди что-то сместилось, сжалось, потеплело. Глаза защипало. Ох, блин. Не зареветь бы.

— Эти вызвонили. Пыхарь вот, — кивнул на парня в цветном берете Ромка и сделал угрожающий выпад. — Сказали, дело есть. Хорошо, что я этим двором срезать решил.

— Ты опоздал и не там стоишь, — сказал Липа.

— Не с той стороны, — поддержал Пыхарь.

Ромка шагнул вперёд, закрывая Лёшку собой.

— Это мой брат, — сказал он. — Понятно?

— Которого ты ненавидишь? — спросил с усмешкой Пыхарь, выбрасывая сигаретку. — Сам же и рассказывал, нет?

Ромка коротко оглянулся на Лёшку.

— Не ненавидел, — сказал он, потемнев лицом. — Обижался. Потому что он был дурак. Но это в прошлом.

— Прости, — выдавил Лёшка.

— И всё равно он — мой брат, — взмахнул доской Ромка, — и даже ты, Мурза, получишь от меня в лоб, если попробуешь снова его бить.

Один из загонщиков, так и оставшийся безымянным, присвистнул.

— Вот это наезд!

— Думаешь, я боюсь? — усмехнулся Мурза. — Думаешь, ты страшно выглядишь? Ты выглядишь, как какой-то потерявший берега белобрысый шкет с палкой. И лучше бы тебе её выбросить и отшагнуть в сторону. Потому что после твоего брата я займусь тобой.

— Ты ни фига не крутой, — сказал Ромка.

— А что, брат у тебя крутой? Посмотри на него.

— Да уж, крутотень, — прокомментировал Липа. — Кровью плюёт, как верблюд.

Лёшка как раз с трудом оборвал нитку красной слюны.

— Вы тоже так будете! — выкрикнул Ромка.

Мурза фыркнул.

— Ну и цирк!

Из внутреннего кармана куртки он достал нож-бабочку. В неуловимом движении острое лезвие просунулось из половинок рукояти.

— У тебя последний шанс, — предупредил Мурза.

Нож описал в воздухе сложную фигуру.

— Лёшка, — сказал Ромка, — ты беги.

Лёшка коснулся его плеча.

— Я никуда…

— Беги!

Ромка стряхнул Лёшкины пальцы. Его бледное лицо на мгновение повернулось к брату, в глазах мелькнула досада, что Лёшка всё ещё здесь, белёсые брови сложились умоляющим, трагическим «домиком». Пожалуйста, казалось, хотелось сказать ему.

— Беги!

Можно ли было ослушаться?