Секретарь

Большего счастья Лёшка, наверное, не испытывал никогда. Тёплая волна прошла сквозь него от макушки до кончиков пальцев на ногах, а ответная улыбка сама изогнула разбитые губы. В груди словно что-то лопнуло, зазвенело, тело сделалось лёгким, воздушным, оттолкнись и лети в небо.

Мир посветлел.

— Господин Штессан!

Лёшка всхлипнул. Одновременно ему стало стыдно, что он почти сдался мгновение назад. Никогда! До последнего вздоха. Эх, господин секретарь.

— Ага, я, — просто ответил Иахим и качнул головой в сторону остолбеневших загонщиков. — Что это за вянгэ?

Лёшка пожал плечами.

— Э-э, — ожив, произнёс Мурза. — А вы кто? Из того же цирка?

— Иахим Штессан, ликурт Третьего кнафура, — представился Штессан. — И будет лучше, если вы быстренько уберётесь отсюда.

Мурза, выставив нож, оглянулся на приятелей.

— Нас трое.

Иахим шевельнул щекой.

— Не имеет значения, вянгэ.

За спиной у Пыхаря раздалось шарканье, кто-то кашлянул, кто-то шумно шмыгнул носом, сказал: «Наверное, сюда», и на тропку вышли ещё три парня. Загонщиков стало шестеро. Мурза приободрился, пропуская вперёд худых и бледных сподручных с пустыми, похожими на шляпки гвоздей глазами.

— Теперь нас шестеро, — сказал он.

— Проблемы? — раздался над Лёшкой густой голос, и справа от него горой, глыбой встал Мальгрув.

Так, честно, можно было и задохнуться от радости.

— Господин Мальгрув!

Великан своей лапищей взъерошил Лёшкины волосы. Глаза всех без исключения загонщиков мерили его рост.

— Что, Алексей, тяжело без нас?

— А вы откуда?

— Оттуда, — сказал Иахим, наблюдая за нерешительным топтанием напротив. — У тебя же хельманне с собой?

Лёшка тронул карманы джинсов, нащупывая костяную пластинку, монету, игральную кость.

— Да.

— Ну, вот мы и здесь.

— Честно говоря, — наклонился и словно по секрету прогудел Мальгрув, — нас там опять убили. А ты нас снова вытащил. Я, конечно, держался дольше всех, но, знаешь, не так-то легко отбиваться от хъёлингов, цогов и мертвецов в одиночку.

Лёшка ткнулся великану в живот.

— Я знаю.

— Я смотрю, тебе досталось, — заметил Мальгрув.

— Это уже от Мурзы, — сказал Лёшка.

— Не знаю такого животного, — Мальгрув нахмурился.

— В центре, в кожанке, с ножом.

— А!

Мальгрув нашёл Мурзу недобрым взглядом.

— Вперёд! — скомандовал тот, выходя из ступора и подталкивая сподручных. — Липа! Пыхарь! Их всего двое! Это же актёры в костюмах!

— Я не уверен, — сказал Пыхарь.

— Вперёд!

Мурза пнул одного из загонщиков так, что тот сделал несколько шагов и растянулся на траве перед великаном. Но в драку не полез, предпочтя отползти обратно в неровный строй.

— Какие трусливые вянгэ, — процедил Штессан.

Он и Мальгрув переглянулись.

— Здесь мало ца, — сказал Эран.

— Вот и посмотрим, — сказал Иахим.

— Значит, твои слева, мои справа.

— Нападайте! — крикнул Мурза.

— Да, сделайте одолжение.

Мечники шагнули к загонщикам. Пыхарь и Липа невольно отступили, оставляя прочих заслоном. Мурза оглянулся на них:

— Вы куда?

— Слушай, — сказал Липа, — это твои дела.

— Я вам дам…

Мурза оскалился, но недоговорил, потому что Липа вдруг закатил глаза, его фигура резко сложилась и на подломленных ногах опрокинулась навзничь.

— О-па, — удивился Пыхарь.

Впрочем, большего он сказать не смог, потому что, выкрутив какое-то странное па на одной ноге, шлёпнулся по другую сторону тропки, прямо в крапиву головой. Мурза вздрогнул, а когда обернулся к Лёшке, все загонщики уже лежали на земле. Словно невидимое золотистое поветрие выкосило их разом. Один ещё постанывал, сучил кроссовками, медленно вращая сам себя, но двое других были недвижимы.

— О! — раздался новый голос. — Последнего мне оставили?

Мурза уставился на смуглого азиата в заношенном халате с кривой короткой саблей за поясом, возникшего рядом с Лёшкой.

— Алексей-мехе, — поклонился азиат.

— Боргоз-мехе, — ответно качнулся Лёшка.

Они рассмеялись и обнялись.

— Цирк, — прошептал Мурза.

Он попытался двинуться, но обнаружил, что не в состоянии даже шевельнуть мизинцем. Какая-то любопытная мушка села ему на лоб и поползла к переносице, вызывая дикое желание почесать в том самом месте.

— Ты тоже умер? — спросил Аршахшара Лёшка.

— Иного нам не было уготовлено, Алексей-мехе, — степняк запрокинул голову к солнцу. — Всё идёт как идёт.

— Но я не мог вас всех вытащить, — сказал Лёшка. — Я же секретарь, я — хранилище, у меня нет способностей…

— Конечно, не мог, — сказал кто-то у него за спиной. — Самостоятельно — не мог, но с небольшой моей помощью…

Лёшка повернулся.

— Господин Мёленбек?

— Конечно. А что тебя удивляет?

Цайс-мастер был в знакомом по последней встрече длиннополом пальто, явно пережившем непростые времена, без сумки, без пояса. Чуть кособочась, он опирался о трость. Борода его была опалена, а на лбу краснела тонкая повязка.

Но чёрные глаза глядели весело.

— Господин Мёленбек!

Несмотря на всё то, что заставил его испытать Мёленбек, не обнять Солье он не мог. Спина у цайс-мастера была ледяная, даже кончики пальцев мёрзли. Среди лета, солнца, прущей вверх крапивы холод казался мороком.

— Господин Мёленбек, у меня же нет вашего хельманне, — прошептал Лёшка.