Секретарь

Лёшка отступил, а потом, оставляя отпечатки пальцев на штукатурке, шагнул к узкому проходу, выводящему на другую сторону дома, в пустое, ограниченное высокими бетонными панелями пространство с трубами, ящиками, листами железа и натоптанной тропкой.

— Эй!

Возмущённый возглас лишь заставил Лёшку прибавить шаг. Ковыляя, он не слышал, не видел, что происходит за его спиной, за углом дома, но в голове его вспыхивали и гасли картинки, где Мурза толкает на Ромку того, безымянного, худого загонщика («Пош-шёл!»), брат уворачивается, успевая врезать доской по плечам, по спутанным волосам, отскакивает от Липы, отмахивается, потом сбоку заходит Пыхарь…

Лёшка остановился.

Тропка загибалась и заканчивалась невысоким крыльцом, железной дверью какой-то складской конторы и воротами под замком в обрамлении из пустых газовых баллонов. Из-за забора нависал, клонился высокий тополь.

Тупик. Ни перелезть, ни спрятаться, разве что залечь в густых крапивных зарослях, надеясь, что никто не подойдёт близко. Нет, не вариант. Лёшка случайно задел языком зубы, разбитые кулаком Мурзы, и на мгновение зажмурился от ослепительной боли. Что дальше? Обратно? Надо было, наверное, не налево, а направо сворачивать, там вроде бы тоже был проход.

Тонкий вскрик донёсся от начала тропы. Жалобный. Удивлённый. Как у человека, получившего ножом под рёбра.

— Ромка, — прошептал Лёшка, обмирая от тревожного предчувствия.

Не дай Бог!

Он развернулся. Убью! Даже такой, как сейчас. Загрызу! Уничтожу! Жар вспыхнул в животе, отдал в лицо, в горло, в ладони, заряжая их жгучим, клубящимся огнём. Куда-то отодвинулись смертельная усталость и морок бессилия, открылся заплывший глаз, расправилась спина, сам выскочил, выкатился сломанный зуб, упал в траву.

Лёшка вытянул руку, ощущая в центре ладони стягивающий кожу, невидимый шар ца. Чтобы первым же выстрелом!

Впереди раздались быстрые шаги. Песок поскрипывал под подошвами.

— Сюда, — донёсся голос Липы.

Они вышли втроём, потеряв безымянного соратника. Пыхарь, Липа и Мурза. Пыхарь был без берета. У Липы на челюсти красовалась свежая царапина. Мурза был как огурчик. Даже концы спортивных штанов не запылились.

— Стоять! — прохрипел Лёшка. — Где Ромка?

Загонщики встали. Мурза чуть отступил от Пыхаря и Липы. В глазах его мелькнул опасливый огонёк.

— Что, способности проснулись? — спросил он.

Лёшка сделал шаг вперёд.

— Ромка где?

— А что ты сделаешь? — усмехнулся Мурза.

— Сожгу!

— Во ты его отделал, Мурза, — сказал Липа, впрочем, не торопясь двигаться Лёшке навстречу, — парень-то умом тронулся.

— Ромка…

— Он что, каратист? — повернулся Пыхарь к Мурзе.

— Почти, — сказал Мурза.

— Где Ромка? — повторил Лёшка звенящим голосом.

Рука его дрожала от напряжения, и он чувствовал, что накопленная энергия готова сорваться к цели в любой момент.

— Лучше бы он был жив, — сказал он.

— Пока, наверное, жив, — сказал Мурза.

— Что?

Мурза переместился за спину Липы.

— Твой брат сам напросился.

Лёшка не выдержал. Мысль о том, что Ромка, возможно, умирает за углом дома, была невыносима. Сволочи. Гады.

— Сдохните!

Лёшка растопырил пальцы, направляя ца. И, кажется, даже увидел лёгкий золотистый след, протянувшийся к троице загонщиков. Пыхарь при этом сощурился, лицо у Липы удивлённо вытянулось, а Мурза, как самый информированный о Лёшкиных способностях, чуть присел.

Секунда, другая, третья. Лёшка ждал огненного смерча, взрыва, жаркого пламени, охватывающего человеческие фигуры, но ничего не случилось. Он опустил руку. Не сработало. Всё правильно. Был бы Мёленбек…

— Напугал.

Тронув Пыхаря за плечо, Мурза выступил на передний край.

— Ага, натурально, — хохотнул Липа.

— Замечательное представление, — ухмыльнулся Мурза, и в его руке вновь появился нож-бабочка, — я почти поверил.

— А я почти увидел, — сказал Пыхарь.

— Что?

— Огонь.

— Я же говорю, не простой парень.

Мурза шагнул к опустившему голову Лёшке.

— Ну, всё, цирк мы увидели, — сказал он, — теперь, поскольку бежать тебе некуда…

Он замолчал.

Лёшке, честно говоря, было всё равно, что сейчас с ним будут делать. От горечи и разочарования хотелось только, чтобы это произошло скорее. И через стены ходил, и с хъёлингами сражался, всю ойме под цогом перерыл. А что он может? Ничего. Секретарь хренов. Друзей оставил, Ромку не спас.

— Давай уже, — прошептал он, морщась от театральной медлительности Мурзы.

Только когда пауза неожиданно затянулась, а тень противника так и не двинулась с места, Лёшка, пусть и равнодушно, поднял глаза.

Мурза стоял метрах в трёх от него, но смотрел куда-то за спину. На ворота, что ли? Вроде ни скрипа, ни стука слышно не было.

Обернуться Лёшка не успел, кто-то подбил его плечо своим и встал рядом.

— Что, Алексей, не ждал? — весело спросил знакомый голос.

Жилистый, невысокий, худощавый мечник со шрамом на правой щеке и неправильным, словно обрезанным ухом подмигнул Лёшке и улыбнулся. Он был в тех же штанах и жилете с металлическими пластинами, что и перед уходом.

Штессан!