Секретарь

— Ну а что ты хотел? Это как-никак Первый кнафур.

Бум!

— Ха! — громогласно вскрикнул Мальгрув, победно вскидывая ложку. — Всё! Мой горшок! Как там? Один — три!

— Три — один, — Иахим, потирая щеку, обошёл стол. — Но мы с Алексеем потренируемся и как-нибудь тебя взгреем.

— Да? — удивился великан. — А я думал, секретарь не для этого.

— Бери свой горшок, — почему-то сердито сказал ему Мёленбек.

— Да я это… — смутился Мальгрув. — Алексей, это твоё.

Он вручил Лёшке вертел с куриной тушкой. Одна ножка у курицы, правда, отсутствовала.

— Так, ладно, — сказал Мёленбек, поднимаясь, — вы тут доедайте. Потом, Алексей, на тебе посуда, а вы, господа ликурты, можете размяться в зале. Кстати, Алексей, — обернулся он у раздвижных дверей, — тебя ждёт ещё одно хельманне. Не расслабляйся.

— Да, господин Солье! — Лёшка в шутливом салюте с натугой вскинул вертел.

Шлёп! — курица съехала по граненому железу к руке, жиром испачкав пальцы. Мёленбек с усмешкой качнул головой.

— Так что у тебя была за история? — спросил Штессан, когда владелец особняка скрылся в коридоре.

Лёшка, кое-как сковырнув курицу с руки, заставил ее соскользнуть на подставленное Иахимом блюдо.

— Я сквозь стену прошёл!

— Серьёзно? — спросил Мальгрув, отрывая лицо от по праву перешедшего к нему горшка.

Под его носом широкой полосой застыла подлива.

— Мне надо было пройти, — сказал Лёшка, — и как-то так получилось… Ну, там мне было сложно по лестнице…

— Такое бывает, — кивнул Штессан. — Ца в тебе много, оно вполне может в какой-то момент сработать на твое желание. Только я бы не думал, что это будет происходить постоянно.

— Это ладно мы, — пальцем выгребая подливу, сказал великан. — Нас этому учили. В каждом кнафуре — до пяти мастеров! Ходят между рядами, кристаллами в ладони щёлкают, потом — раз! — в лоб! Не сместился, считай — окосел.

Иахим фыркнул.

— Не слушай трепача, Алексей.

— Не, у нас это было, — серьезно сказал Мальгрув. — Давно, правда. Мы еще с ассаями тогда только-только разбираться начинали. Я вот был его года на три постарше… — он показал глазами на Лёшку. — Сквир сквиром. Глимендорский поход не удался, мы потеряли четверых, а ассаи — всего одного…

Мальгрув выскреб дно горшка ложкой.

— Не знал, — сказал Штессан.

— Это дело прошлое, теперь уже только вспоминать, — вздохнул великан, прищурил глаз и посмотрел в опрокинутый горшок. Рот его скорбно изогнулся. — У Первого кнафура — славная история. При деде принцессы нашей хорошо воевали.

— Я не застал, — сказал Иахим.

— Я застал краешек. Потом ассаи, Скрепы, и кнафуры встали на границе…

Лёшка слушал про Глимендорский поход, про какого-то Гасар-Хейна, про Синие поля и долины Канасеи и почему-то представлял себя рядом.

Ему было странно уютно, как юнге среди бывалых, просоленных моряков или пиратов. Пиастр-ры! Пиастр-ры! Романтика, жестокая, манящая. Хлопают паруса, кричат чайки, волна окатывает с головы до ног.

Звон оружия, крики, и ты в гуще схватки. И колдуны, и кристаллы, но дерёшься ты, конечно, плечом к плечу не за какие-то монеты, а за родных и близких, за друзей, за страну, за Гейне-Александру и Ленку Линёву.

Ты может быть даже и Дартаньян.

Во всяком случае, Мальгрув похож на Портоса. Штессан, правда, похож лишь на Штессана. И ещё одного для бесстрашной четверки не хватает. Но так ли это важно?

Ах, пой душа!

— У Скрепов однажды заметили тварь, — продолжал между тем Мальгрув. — Видел такую, нет? Белая, игольчатая, две лапы впереди и брюхо волочит. Брюхо заиндевелое, но внутри будто свет проглядывает синюшный, словно она светильник проглотила.

— Нет, — качнул головой Иахим, пробуя щеку языком с внутренней стороны.

— А ты, Алексей? — обернулся к Лёшке великан.

— Я-то откуда?

— Ну, да, ты же местный, — Мальгрув повертел горшок. — Ты чего курицу-то не ешь?

— Да я съел, ножку, — сказал Лёшка.

— А остальное?

— Остальное не влезает.

— Тогда, если ты не возражаешь… — Мальгрув подцепил тушку курицы двумя пальцами. — Просто, чего ей пропадать? Еда не должна пропадать, а также тухнуть, сохнуть, съедаться муравьями и всякими прочими насекомым-ми…

Он вгрызся в тушку зубами.

— Вот он, Первый кнафур, — сказал Лёшке Штессан.

Мальгрув выплюнул кость в кулак.

— Что?

— Всюду первые, говорю.

— Это да. Так вот, про тварь… Мастер наш, Урымбай Уэр, извел на неё три или четыре огненных кэргрима. Стоит, тварь. Мордой слепой поводит… Холодом от неё тянет, ледок по песку расходится, но стоит. И мы стоим…

Великан посмотрел на Лёшку.

— Мы уже ребята тертые были, четвертый год сторожили Скрепы у Нафтигайской крепости, кто и с ассаями потягаться успел, знали, как и что твари из-за Скрепов делают. В смысле, про ойме знали и как там что…

Курица в его ладони съёжилась и несмело обнажила несколько рёбер.

— Ну и, значит… — Мальгрув очень деликатно отщипнул грудки. — Мы не подходим, она стоит. У неё брюхо то сильнее разгорается, то вроде как тухнет до слабой-слабой синевы. Думаем уже, сдохла. Урымбай Уэр последний кэргрим, что наготове держал, в сумку убрал. И ледок, значит, из-под неё подтаивает. И тут…

— Алексей!

От громкого окрика Лёшка подпрыгнул на стуле.