Секретарь его светлости

Беглая фрейлина устроилась на сиденье тряской кареты и дрожащим голосом попросила довезти до нового аристократического квартала. Дальше она шла пешком. Расстояние оказалось порядочным, Ноэми устала, когда таки добралась до нужного места. Припомнив объяснения Лукаша, она проковыляла вдоль забора до узкого проулка между глухими стенами сараев.

Дверца притаилась в ложной нише. Ключ подошел, и Ноэми благополучно попала во владения первого министра. Девушка радовалась, что переложила его в кошелек, а не спрятала в декольте, как поступала в подобных случаях. Герцог бы непременно нашел, начал задавать вопросы. Не иначе, Великая Мать шепнула с утра, направила на нужный путь.

Стараясь не попадаться никому на глаза, Ноэми прокралась к дому. Следовало бы прийти ночью, только вот герцог предъявил права на секретаря после шести вечера.

Честь?

Ноэми горько рассмеялась. Она осталась на диване в дворцовой гостиной. Однако капюшон девушка накинула: вокруг полно врагов и продажных людей.

Пару раз Ноэми чуть не столкнулась со слугами. Горничные, весело болтая, выбивали ковер на заднем дворе. Рядом вертелся конюший. А еще камердинера зачем-то понесло в сад. Пришлось прятаться в шиповнике и дожидаться, пока слуга налюбуется видами. Ноэми подозревала, он назначил кому-то встречу. Возможно, женщине. Топтался возле клумбы с розами и печально вздыхал. Наконец, камердинер ушел, и Ноэми юркнула к калитке. От нее до крыльца задней двери – три перебежки.

Песок слишком громко шуршал под ногами. Казалось, вот-вот из-за угла вынырнет служанка или незваную гостью окликнет лакей. Странно, что до сих пор ее не заметили. Подобные дома хорошо охраняются, или болезнь хозяина распустила слуг?

Ноэми благополучно проскользнула внутрь. Сердце гулко стучало в ушах, девушка задыхалась. За дверью оказалась небольшая площадка со всяким хламом. Тут же хранились потрепанные зонты для прислуги. В углу – неприметная дверь, прямо – служебная лестница. Ноэми припомнила, на каком этаже покои графа, и начала подниматься. Ступала медленно, опасаясь скрипа ступенек. Непостижимым образом она сумела добраться до нужного коридора, хоть в чем-то помогли небеса. Теперь встала другая проблема: как дать о себе знать Лукашу?

Ноэми остановилась в одной из проходных комнат. Как же поступить? Девушка обернулась за помощью к статуэткам пастушек на каминной полке, но те хранили молчание. Яркие, застывшие кто в танце, кто в ироничном поклоне, они совсем не вязались с образом Лукаша де Сарда, как и фаянсовый декоративный колпак камина. Розочки – и первый министр? Ноэми фыркнула. Вот уж нет! Все равно, что Дамиан де Вен и пухлые ребятишки.

Девушка сжала пальцы. Лишь бы без последствий! С одной стороны, Ноэми сознавала, ребенок – выход из положения, с другой… Оказалась и третья сторона – имя насильника подсказало выход из положения. Ноэми воспользуется им как белым флагом переговорщика.

Приемная оказалась пуста. Девушка не поверила глазам. Не может судьба так любить человека! Или лукавая дама спешила искупить вину за недавно пережитое? Убедившись, что никто не притаился в углу, девушка прокралась к заветным дверям. Она не сразу решилась толкнуть створки, несколько раз поднимала и безвольно опускала руки.

Дверь поддалась, впустив в покои Лукаша де Сарда. В нос ударил запах корицы и печеных яблок. Он казался настолько домашним, теплым, что Ноэми ненадолго выпала из реальности. Точно так же пахло на кухне в праздники, когда добрая кухарка кормила детей лорда Сулина кексами и рассказывала сказки. Ноэми всегда доставалось больше – еще один повод для зависти Бьянки.

На кухне так уютно трещал огонь, никто не запрещал болтать ногами и класть локти на стол. Не смотрел сычом отец, не метал гневных взглядов, стоило хоть немного ссутулиться. Не давила болезненной покорностью мать, которая вечно смотрела либо на руки, либо в тарелку. Тут дозволялось абсолютно все, пока не приходила гувернантка и не возвращала к грубой реальности. Ноэми редко удавалось сбегать на кухню: неподобающее место для леди, но запах она навсегда запомнила – печеные яблоки и корица.

И тут девушки с ужасом осознала: Лукаш здесь! Очарование запаха схлынуло, сердце болезненно сжалось. Девушка замерла, не зная, как поступить, просто смотрела.

Первый министр сидел в глубоком кресле, обложенный подушками; под ноги подставлена скамеечка. Граф читал. Тяжелая книга покоилась на коленях. Рядом, на придвижном столике, – пустая чашка и тарелка. Корицей пахло именно от них.

Ноэми кашлянула, и де Сард поднял голову. Неприязнь быстро сменилась удивлением.

– Вы?

Он попытался подняться, но быстро оставил попытки. Если в первый раз Лукаш беседовал с Ноэми после стимулятора, выпитого ради приема посетителей, теперь он предстал во всей красе болезни. Лекарь запрещал пить то чудодейственное средство, приходилось выздоравливать самому, на микстурах и отварах.