Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая

Ситуация в литературной жизни Франции резко менялась. В газетах и издательствах появились люди, с энтузиазмом сотрудничавшие с оккупантами. В сентябре был опубликован т. н. «Лист Отто», подготовленный германским послом Отто Абетцем, запрещавший публикацию и продажу работ о евреях, или выполненных евреями, коммунистами, антифашистами. Запрет распространялся на все, что настраивало французов против Германии. Обстановка, по мнению Бретона, складывалась явно удручающей, по меньшей мере. Его Антологию черного юмора, уже отпечатанную, запретили к продаже.

Бретон не проявлял особого энтузиазма, когда заходил разговор об иммиграции в Америку, но постепенно начал воспринимать ситуацию пессимистичнее и переехал в Марсель.

В ЧКС имя эссеиста и писателя не упоминалось, хотя в Нью-Йорке за него уже начали ходатайствовать. В Марселе он повстречал Сержа, соратника по совместной работе в Международной Федерации революционного искусства. А тот, уже перебравшийся в Эр Бель, рекомендовал его Данни Бенедиту.

Бретон пришел в полный восторг от окружающей обстановки. Его вкус, вкус эстета, был вполне удовлетворен: старинное убранство, великолепная библиотека. Серж присвоил вилле новое имя “Chateau Espere-Visa, которое условно можно перевести как Замок Надежды на визу.

Вилла понравилась Фраю, но переехал он не сразу: смущало относительно большое расстояние до офиса (около получаса езды), отсутствие телефона и невозможность своевременно реагировать на ситуации, требующие немедленного присутствия. Но, как признался сам Фрай: «Будучи доступным для посетителей день и ночь, в рабочие дни и по воскресеньям, я чувствовал усталость и изнурение». Теперь поймать директора Центра, каковым по праву он стал себя именовать, оказалось не так просто.

Владелец, доктор Тумен, судя по назначенной плате, жил в прошлом, скажем, в XIX веке. Рента составляла примерно Vs от средней стоимости проживания в отеле. Это позволило обитателям виллы осуществить запланированное: нанять кухарку, уборщицу и испанскую няню-беженку присматривать за сыном Бенедита.

Жизнь на вилле, как писал впоследствии Фрай, можно было бы назвать идиллической, если бы не царящие внутри и вне ее стен голод, холод и постоянные угрозы со стороны властей.

Голод царил во всем городе. Особенно он усилился к зиме 1940–1941. Сказывалась разорительная для неоккупированной зоны политика германских властей. Комиссия по питанию скупала продукты для оккупированной зоны, отбирали т. н. излишки у местных фермеров. Затем появились германские торговцы, которые постепенно прибирая к своим рукам производство и продажу пищевых продуктов и промышленных товаров, вывозили их из неоккупированной зоны. Победители вели себя как победители.

Местные газеты в обилии печатали советы, какие растения и корни употреблять в пищу. Хлеб, получаемый по карточкам, представлял собой некий его эрзац; мука присутствовала в нем номинально. Расцвели грабежи, подделка продуктовых талонов, спекуляция и т. п.

Постояльцы Эр Бель, как и все жители Марселя и окружающих районов, занимались огородничеством, частично спасала корова, которую держали противозаконно, а потому скрытно. Но и ее, в конце концов, обнаружили и конфисковали.

Единственного, чего хватало вдоволь, так это вина. И в зимние вечера вся дюжина обитателей, после обсуждения событий за день и переченя предстоящих дел, собиралась за столом, уставленным бутылками, и наслаждалась вином (впрочем, посредственным, по отзывам Мэри Джейн) в музыкальном сопровождении Данни и Жана.

Центром группы, ее лидером, магнитом, несомненно, являлся Бретон. Он заводил оживленные дискуссии на самые разнообразные темы, организовывал разного рода игры. В иное время он много читал, вел оживленную переписку. По воскресеньям Бретон принимал друзей-сюрреалистов. Весь дом наполнялся шумом и говором. Бретон приносил цветную бумагу, мелки, ножницы. Каждый начинал составлять коллажи, рисовать или просто делать фигурки. Такой разгуляй, несомненно, был эффективным средством против отчаяния, депрессии, тяжести сложившейся обстановки, страха перед облавами.

Восемнадцатилетний юноша Вальтер Мейерхоф, попав однажды на обед в Эр Бель, запомнил шумную и веселую обстановку: все смеялись, заигрывали со своими подругами, а потом устроили на скатерти соревнования богомолов, которых содержали в маленьких бутылочках. Вальтер чувствовал себя крайне неуютно среди знаменитостей и после обеда немедленно удалился в свою комнату, не познакомившись поближе ни с кем, так что впоследствии не мог рассказать подробности: «… Меня часто спрашивают, действительно ли я ветре-чался с этими знаменитыми личностями на вилле Эр Бель; должен признаться, что упустил величайший шанс в своей жизни».

И Бретон и Серж уделяли много времени литературной работе: Бретон писал Фата Моргана, Серж – Дело товарища Тулаева.