Читаем Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая полностью

В 1942 я повстречала его на приеме. Он выглядел также, как и при нашей первой встрече, разве что оделся по-другому: вместо рубашки и брюк – фланелевый, серого цвета костюм; но на сей раз он был одним из многих, и ничто на… лице не выражало того факта, что прием-то устроен в его честь. Сдержанность, лишенная прежней таинственности, казалась следствием робости. Мы подняли за него бокалы в тишине, поскольку не нашли слов. Все происходило так, будто он находился вне нас, вне собравшейся толпы, а где-то вдалеке. Часть его существа, как и нашего, все еще пребывала в Марселе. И также как нам не удалось навсегда избавиться от того памятного времени, когда он вырвал нас из лап смерти, так и ему не довелось найти свой путь, чтобы вернуться из удивительного приключения к повседневной жизни.

Вариан пытался участвовать в работе Комитета, одновременно пробуя как-то повлиять на отношение Государственного департамента к оставшимся в Марселе членам его группы. Он рассылал письма, вырезки, разного рода отчеты о деятельности Центра. И все впустую, его не «замечали».

Со вступлением Америки во Вторую мировую войну Кингдон посчитал задачу ЧКС выполненной и предложил его распустить. Старания Фрая и его сторонников в Комитете сохранить организацию, которая, по их мнению, могла успешно продолжать деятельность по спасению беженцев, увенчалась успехом лишь частично. ЧКС объединили с Международной Ассоциацией помощи в одну организацию – Международный Комитет по спасению и оказанию помощи[70]. Кингдон остался главой объединенной организации – остались и напряженные отношения с Фраем

Последовал запрет на выступления и другую деятельность от имени Комитета. Кроме того, Фрая предупредили, что Государственный департамент откажется выдавать визы его клиентам. Сражаться с правительством глава нового комитета отказался и самым решительным образом не рекомендовал подобной инициативы и своему бывшему посланнику. Вариан не мог успокоиться. Ему, отдавшему столько сил, энергии, изворотливости делу спасения обездоленных людей, ныне приходилось испытывать унижение от собственного руководства и правительства. «Должен ли я предположить из Вашего письма, – писал Фрай Кингдону – что мне больше нельзя работать на пользу Комитета или сотрудничать в отдельных случаях?». Нежелание немедленно подчиниться объяснимо. Все его естество призывало сражаться, тем более, что надо было довести до конца дела нескольких застрявших в Марселе и Португалии беженцев. И он продолжал рассылать разного рода письма и просьбы от имени своих клиентов. Встретившись с сопротивлением Фрая, его отправили в одномесячный отпуск. Кингдон и слышать не хотел, чтобы его бывший протеже имел какое-то отношение к Комитету.

Второго февраля 1942 года Фрай в последний раз наносит «укол», сообщая непосредственно Кингдону о полученной им информации: 60 клиентов Центра и Унитарной службы помощи покинули Пиренейский полуостров на борту корабля Наясса и находятся по дороге на Кубу, в Мексику и в США.

Письмо от 13 февраля 1942 года известило Фрая, что он окончательно и официально отстранен от работы.

Выражая в целом восхищение великолепными результатами, достигнутыми в Марселе, Кингдон в заключение написал: «К сожалению, Ваше поведение с момента возвращения в страну послужило основанием для прекращения Вашего участия в работе Комитета».

Вместе с письмом Кингдон вернул вырезки из газет, присланые Варианом (надо полагать, с критическими замечаниями), об американской визовой политике, обращении с прибывшими беженцами, и пр. Тем самым, он дал понять, откуда проистекали неприятности Фрая. Отлучение было задействовано по указке Государственного департамента, которому не нравилось независимое поведение Вариана как во Франции, так и после возвращения.

Высокая же оценка, данная в первой половине письма, думается, отражает личное и истинное мнение Кингдона. Во всей имеющейся в архиве переписке Кингдон неоднократно выказывал уважение к Вариану и его достижениям.

Что до официального признания заслуг, то слова, сказанные тогда Варианом, во многом справедливы и сегодня:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное