Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая

… человеку, реалистично смотрящему на вещи, не следует ожидать благодарности в этом мире. На самом деле, почему Кингдон должен испытывать благодарность ко мне? Это скорее прерогатива беженцев и фактически многие из них так и поступают; у меня, с тех пор как я вернулся, полно тому доказательств. А Кингдон, думаю, не терпел нарушения субординации. Более того, думаю, он завидовал моей репутации, которую я заслужил в определенных эмигрантских кругах.

С созданием нового комитета Фрай оказался совсем не у дел. Во всяком случае, не у тех, к которым привык. После бурной, полной опасности деятельности в Марселе, отчетливо осознавая, что творится в Европе, относительное безразличие общественности и правительства страны к происходящему на другом конце света, психологически давили на него. Из переписки Фрая с представителями Унитарной церкви известно, что Вариан зондировал почву касательно работы для этой организации в Португалии, но невозможность получить заграничный паспорт исключила заманчивую перспективу.

Отношения с Эйлен так и не выправились. Возникшие сложности не оставляли надежды на спасение их союза. Вариан откровенно предупредил, что он уже не тот человек, каким она его знала. Да и сама Эйлин отчетливо понимала изменения, происшедшие с ее «ребенком» еще в пору пребывания мужа в Марселе: «Я иногда размышляю, вернешься ли ты и если вернешься, окажешься ли в состоянии выдержать монотонность [жизни]».

В 1942 году они расстались.

Разразившаяся война с Японией не добавила Фраю оптимизма. В письме к Бенедиту он откровенничал: «Нью Йорк угнетает меня… Необычное ощущение – приехать… и обнаружить, что твои соотечественники только начинают пробуждаться и осознавать угрозу, нависшую над всеми нами».

Он пытался поступить на военную службу, в разведку, справедливо полагая, что опыт и знания, накопленные им в Европе, делают его подготовленным для такой работы: «У меня большие связи в Марселе, начиная с гангстеров и кончая правительством Виши». Основанием для отказа послужила обнаруженная дуоденальная язва. Но то – официально. Не исключено, за ним тянулся хвост обвинений из правительственных кругов, а то и из ФБР. Такое предположение становится более вероятным, если учесть, что, например, Бенедит, Альберт Гиршман, Верцеану смогли работать на американскую разведку.

Вдобавок Фрая заподозрили в симпатиях к коммунистическим идеям – либо явное недоразумение, либо результат хорошо спланированной дискредитации. Оставалось вернуться к журналистской профессии, хотя работа в Марселе, по его собственному признанию, была в 10 раз важнее и в 5 раз интереснее прежних обязанностей редактора в издательском отделе Ассоциации Иностранной политики.

Он устроился в редакцию журнала Нью Рипаблик, писал для него статьи, освещая политические события в Европе. Самой примечательной из них стала статья Резня евреев: История самого ужасного массового убийства в истории человечества, опубликованная в декабре 1942 года. В ней Фрай, наверняка впервые в печати, рассказал о том, как информация о массовом истреблении евреев проникла в Соединенные Штаты и как официальные власти полностью игнорировали изложенные в ней факты. Неутомимый борец с Государственным департаментом по-прежнему продолжал схватку. Но, как и в 1935 году, мало кто обратил внимание на эту статью.

В 1944 году правительство Рузвельта, наконец-то, предприняло шаги для спасения европейского еврейства и создало War Refuge Board – Совет по делам беженцев войны. Для разработки принципов функционирования Совета и предложений по организации скорейшего спасения оставшихся в живых европейских евреев были приглашены люди, приобретшие опыт в такого рода акциях и среди них Вариан Фрай. Хотя Фрай скептически отнесся к этой идее, он, тем не менее, согласился принять участие. Планировалось назначить его одним из эмиссаров в Европе, возможно, в Алжире. Однако, в окончательном списке посланцев и он, и Чарльз Джой, его сподвижник из Унитарного комитета помощи, отсутствовали. В разъяснительной записке ответственного сотрудника Государственного департамента Адольфа Берла причиной отказа называлось, «активное участие в спасении беженцев разнообразных враждебных убеждений, что вызвало определенную оппозицию и критику».