Секретная жизнь интровертов. Искусство выживания в «громком» мире экстравертов

Работая над этой книгой, я сама вплотную столкнулась с многочисленными заблуждениями насчет интровертов. Когда я рассказывала своим знакомым, что пишу книгу об интровертах, многие из них начинали улыбаться. «А ты что, интроверт?» – обычно спрашивали они. Им казалось просто удивительным, что самопровозглашенный интроверт в принципе мог поддерживать разговор с окружающими. «Ох, да тебе, должно быть, страшно тяжело выйти сейчас из своей зоны комфорта и разговаривать со мной», – объявила женщина-экстраверт, которую я повстречала в коридоре. (Разумеется, это было совсем не так.) «Да ты вовсе не интроверт, – сказала другая знакомая. – Я видела, как ты прекрасно общаешься с другими людьми!»

Существует и другая причина, по которой стоит развенчать мифы насчет интроверсии. Исследование Арона Сигмана (Aron W. Siegman) и Теодора Демброски (Theodor M. Dembroski) доказывает, что игра в экстраверта, если человек таковым не является, ведет к нервному истощению, стрессу и сердечно-сосудистым заболеваниям. В данной области еще требуются дополнительные исследования, но такой эффект, скорее всего, вызван чрезмерным раздражением и беспокойством, которые заставляют интроверта перенапрягаться при общении с окружающими. Другими словами, осознание своей интровертированной натуры полезно не только психологически – оно также положительно влияет и на наше физическое состояние. Но мы не можем принять нашу спокойную природу, пока не поймем, в чем она заключается, – а этот процесс начинается с избавления от заблуждений касательно интроверсии.

Вас когда-нибудь принимали совершенно не за того, кем вы являетесь? Тогда читайте дальше. В этой главе мы рассмотрим несколько распространенных мифов об интровертах.

Заблуждение № 1. Интроверсия – это просто невоспитанность

Я только начала свою учебу в колледже, когда одна девушка, жившая в общежитии в комнате напротив, пригласила меня поужинать с ней. Она была общительной и разговорчивой – одной из тех, кто легко может сказать что угодно кому угодно. Теперь-то я понимаю, что она была настоящим экстравертом.

В ресторане мы заказали себе по бокалу аперитива, и она спросила меня, откуда я родом (Миннесота) и чем я занимаюсь (журналистикой), – всю эту дежурную ерунду, чтобы лучше узнать друг друга. Я уже было сделала вывод, что наша первая дружеская встреча прошла вполне сносно, как это только возможно при наличии такого асоциального интроверта, как я, как вдруг она выдала нечто такое, что просто шокировало меня: «Ты очень крутая девчонка. Когда я впервые встретила тебя, ты не произнесла почти ни одного слова, поэтому я подумала, что ты настоящая стерва».

Настоящая стерва. Она так смачно произнесла это, как будто весь день ничего не ела, а тут наконец принесли ее долгожданные сырные палочки. Думаю, что тем самым она собиралась сделать мне некий изощренный комплимент.

Я не знала, что сказать на это. Я вся похолодела, затем выдавила из себя слабое «Ха-ха, спасибо». Я пыталась сделать вид, что все в порядке, но на самом деле ее слова глубоко ранили меня. Действительно, особо разговорчивой меня было не назвать. Я хранила все в себе. Даже в пятницу вечером часто лежала на кровати и читала учебную литературу, которая казалась мне интересной. У меня был парень и пара близких подруг, и этих людей мне вполне хватало для удовлетворения своих социальных потребностей. Мне никогда и в голову не приходило, что моя интроверсия может быть истолкована как хамское и стервозное поведение. Я просто была самой собой.

Выяснилось, что обвинения в грубости, озлобленности и безразличии являются частой проблемой для интровертов. «Меня часто называли надменной тварью за то, что я не любила пустую болтовню и предпочитала оставаться одна», – жалуется Лейлани. «Меня называли не иначе, как „Снежная королева“, – добавляет Энн. – Многие рассказывали, что по-настоящему испугались меня при первой встрече, потому что я не улыбалась все время, как другие девчонки». Эллисон признается: «После окончания средней школы, когда я встречала своих бывших одноклассников, каждый из них непременно рассказывал, что считал меня грубой и самодовольной. Я даже интересовалась, оскорбляла ли я их когда-нибудь. Мне отвечали, что нет, но так как я часто сидела одна в наушниках или с книгой, то они делали вывод, будто я считала себя выше их. Это очень расстраивало меня. Я определенно не хотела быть частью безликой толпы, но при этом не испытывала ни к кому ненависти. Я просто была погружена в чтение или музыку, вот и все».

До сих пор не могу припомнить, когда я вела себя откровенно грубо с моей соседкой. Я никогда не оскорбляла и не перебивала ее. Единственное, что я позволила себе, – это несколько раз не поздороваться с ней, проходя по коридору. Правда, тогда мы еще не были близкими подругами. Возможно, я действительно должна была приветливо помахать ей рукой и сказать: «Привет! Я Дженн. Как поживаешь?» Но я не считаю свое поведение грубостью. Просто я хранила свои эмоции в себе.