Секретный рейд адмирала Брэда

– Конечно, одной похвалы генерала Доновэна оказалось бы недостаточно для спасения первого диверсанта рейха, – мгновенно отреагировала Лилия, – поэтому накануне суда американцы вовремя поместили его в госпиталь и таким образом буквально вырвали из рук палача.

– И все же наши наземные агенты сообщали, что Скорцени все же был предан суду. Правда, источник был ненадежным.

– Со временем его и в самом деле судили, но это уже был другой процесс, другие судьи и другая компания обвиняемых. Но и тогда американский генерал-майор Макклур[38], выступавший на этом процессе в роли обвинителя, поразил судей тем, что заявил: если бы в его войсках служили такие офицеры, как Скорцени, он гордился бы этим. К тому же американский юрист подполковник Дарст предложил судьям вынести относительно Скорцени оправдательный приговор.

– И первого диверсанта действительно оправдали?! – при всем своем уважении к Скорцени барон не мог скрыть сопровождавшей его вопрос иронии. – Такое действительно произошло?

– Можете в этом не сомневаться. При этом, конечно, сыграло свою роль и предложение американского юриста, именно американского…

– Одним словом, теперь Скорцени, очевидно, работает в США, вместе с Ракетным Бароном Вернером фон Брауном? Хотя, было бы логичнее искать его, высокое собрание, в одной из диверсионных школ, в которых готовят агентов для заброски в Совдепию.

– Наверное, так оно и случилось бы, но, увы, насколько мне известно, сейчас он все еще находится в одном из американских лагерей для военнопленных[39].

– И не бежал оттуда, прихватив с собой начальника лагеря и начальника охраны? На Скорцени это не похоже. Кстати, вы не пытались как-то помочь ему?

– Нет, – решительно ответила Лилия.

– Странно, высокое собрание, странно.

– Если бы пыталась, то не стала бы гражданкой Швейцарии, а значит, не выполнила бы… – Фройнштаг запнулась на полуслове и, поняв, что слишком увлеклась откровениями, мельком взглянула на адмирала Брэда. Встретиться с его взглядом не удалось, командующий эскадрой прослушивал их разговор, глядя в окно, однако лицо его показалось журналистке предельно напряженным. – Впрочем, Скорцени в моей помощи не нуждается и запретил мне официально интересоваться его судьбой.

– Это как раз вполне объяснимо, – признал фон Риттер.

Окажись гауптштурмфюрер СС чуточку искреннее или была бы уверена, что при их разговоре не присутствуют чужие уши, то призналась бы, что на самом деле все выглядело иначе. В реальности она, конечно же, заботится и о том, чтобы капиталы Скорцени надежно хранились на анонимных счетах «Альпийского банка» ее супруга, и о том, чтобы уже сейчас какая-то часть средств шла на поддержку Скорцени и оплату услуг тех лиц, которые его охраняют и от которых зависят условия содержания первого диверсанта рейха в лагере.

В частности, совсем недавно ей удалось устроить начальником отдела цензуры почтовой корреспонденции лагеря одну из своих бывших агенток – фрау Шретер[40], благодаря чему несколько писем удалось передать Скорцени таким образом, что они не были вскрыты и не привлекли внимания лагерной администрации.

– А вот куда исчезли вы, адмирал фон Риттер, многие ваши знакомые так и не поняли. Им и в голову не приходит, что от земных забот вы скрываетесь в глубинах Антарктиды.

– Все мы вынуждены жить в условиях строгой секретности. А забот здесь хватает. Причем вполне земных.

– Так, может, стоит подумать о том, чтобы вернуться в тот, Господом завещанный нам, наземный мир. В Швейцарии адмиралам особо развернуться негде, но ведь что-нибудь можно было бы придумать.

Адмирал тяжело вздохнул, прокашлялся, словно в горле у него запершило, но очень быстро овладел собой и все тем же уверенным, зычным голосом проговорил:

– Обсуждать подобные темы у нас не принято. И потом, время от времени я все же посещаю ваш, наземный мир, но с каждым посещением он представляется мне все менее привлекательным и защищенным. И все более – коммунистическим. Да и вам, Фройнштаг, он теперь тоже душу не очень-то ласкает.

Фройнштаг не ответила, и в эфире на какое-то время воцарилось неловкое молчание, установившееся по вине журналистки. Оно понадобилось швейцарской подданной, чтобы перейти к основной сути разговора с заместителем коменданта «Базы-211». К этому ее подталкивал и откровенно осуждающий взгляд другого контр-адмирала – Брэда, справедливо полагавшего, что Фройнштаг давно следовало бы покончить с воспоминаниями своего эсэсовского прошлого и подумать о том, что на хвосте у них все еще зависают – причем неясно с какой целью – два германских истребителя.

– Господин контр-адмирал, как журналист я хотела бы обратиться к вам с совершенно официальной просьбой.

– Слушаю вас, Фройнштаг, – как-то замедленно отреагировал фон Риттер, очевидно, догадываясь, какого рода просьба последует сейчас из уст давнишней подруги Скорцени.