Секретов не будет

Едем к приятелю Винсента Амасурая.

Высокий полный человек любезно раскланивается с нами и приглашает в дом. Большой особняк со множеством комнат говорит о богатстве и достатке хозяина. Всюду дорогая мебель, на стенах старинные картины голландских мастеров.

— Ах, как жалко, что вы ничего не увидите! — всплескивает руками промышленник, узнав о цели нашего визита. — Прошли ливни, и шахты затоплены. Все работы прекращены. Кругом одни убытки, одни расстройства…

Он долго еще рассказывает нам, как трудно ему живется.

Наша компания покидает дом промышленника, несколько раздосадованная. Но Винсент Амасурая нас успокаивает:

— Мой приятель что-то преувеличивает. Тут на каждом шагу шахта. Какая-нибудь да работает. Ничего, найдем…

Минуем большой мост, проложенный через бурную, стремительную реку, берега которой покрыты буйной растительностью, оставляем машину на дороге и идем пешком в деревню, которая называется Элапата. Крыши ее остроконечных хижин виднеются невдалеке сквозь густую листву.

— На этом берегу местность повыше, сюда, должно быть, и не дошла вода. Здесь мы и посмотрим шахты, — ободряет нас Винсент.

Мы озираемся в надежде увидеть мощные копры, шахтные строения. Но ничего нет. Проходим деревенскую улицу, вызывая немалое удивление жителей, особенно мальчишек, минуем небольшую рощицу. Перед нами открывается узкая долина.

— Ну, вот, не зря ходили! — восклицает наш проводник. — Эта шахта, конечно, работает.

Глядим туда, куда показывает Винсент Амасурая, и видим трех полуголых людей, склонившихся над какой-то ямой.

— Где же шахта?

— Так вон она и есть!

Мы подходим к яме. Один из рабочих стоит по пояс в воде, в руках у него большая плетеная корзина. Другой лопатой нагребает ему в корзину песок, смешанный с гравием. Третий сидит на корточках и наблюдает за двумя другими.

— Это надсмотрщик, — поясняет Винсент Амасурая. — Он следит, чтобы рабочие не спрятали самоцветов. Правда, иногда землекопы умудряются проглатывать камни. Но надсмотрщик не должен зевать.

Насыпав корзину доверху, рабочие промывают песок до тех пор, пока на дне ее не останутся только камешки. Тогда они внимательно рассматривают их и, не найдя драгоценных, выбрасывают. И все начинается сначала.

— Россыпи драгоценных камней залегают здесь совсем неглубоко, — рассказывает Винсент Амасурая. — Яму копают обычными лопатами, землю из нее вытаскивают ведрами и высыпают в отвал. Вот и вся шахта. К отвалу по небольшому каналу подводится вода, и всю вынутую землю промывают вот в таких корзинах. Если попадаются драгоценные камни, они остаются на дне. Способ этот старый. Так, наверное, добывали самоцветы и тысячу лет назад.

— Эдак ведь каждый может искать рубины и аквамарины! — восклицает Жак Кан. — Взял лопату, ведро и корзину…

— Не скажите, — останавливает его Винсент Амасурая. — Прежде, чем рыть шахту, надо иметь по крайней мере тысячу рупий.

— Для чего же? — удивляется журналист из «Юманите».

— Земля принадлежит помещику. Чтобы начать работы, ему нужно уплатить. Он же и получает львиную долю добытых драгоценных камней. Ведь помещику принадлежит не только земля, но и все, что лежит в ней.

— Много ли вы зарабатываете? — спрашивает Ришард Фрелек одного из рабочих.

— Когда как, — отвечает человек, стоящий в воде. — Четыре года назад мы, шестеро рабочих, нашли два камня стоимостью в двадцать тысяч рупий. Хозяин щедро заплатил нам: семьсот рупий. С той поры мы больше не находили таких дорогих камней. Но мы не теряем надежды. Ведь нам может повезти еще раз!

Рабочий закашлялся, и из его груди вырвался надрывистый, болезненный хрип. Потом он снова взялся за работу.

К машине мы возвращались молча. Я шел и думал о тяжелом труде этих худых, измученных людей, которые весь день работают в воде под палящими лучами экваториального солнца, наживая ревматизм и чахотку. Работают для того, чтобы камни, добытые их рабочими руками, засверкали в ожерельях и браслетах обленившихся заморских аристократок.

И Ратнапура — город самоцветов не казался таким уж блистательным и сказочным…

За Ратнапурой селения встречаются все чаще и чаще. Теперь они стоят не в лесах, а прямо по обочинам большой автомобильной дороги. В центрах поселков на возвышенности, огражденной камнями, растут священные деревья — предмет поклонения буддистов. Хижины в селениях низкие, душные, поэтому вся жизнь людей проходит на улицах.

Завидя машину, торговцы кокосовыми орехами, апельсинами, бананами начинают пронзительно и зазывно кричать. Тут же местные кулинары готовят пищу, и люди, съев чашку риса, обильно приправленного перцем и пряностями, ложатся отдыхать прямо на землю, накрыв головы кусками белой материи.

Машин на дорогах мало, больше повозок. В качестве тягловой силы здесь используются маленькие одногорбые животные — зебу.