Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего

Он рассказывает, что вырос в Алабаме, думая, что будет играть на позиции лайнбэкера в НФЛ [85], но, поступив в колледж, понял, что недостаточно для этого хорош. Какое-то время он работал в Программе развития ООН в Кении и получил стипендию на работу с Министерством инвестиций в Либерии, где воочию увидел крайнюю нищету. «Меня просто разочаровали правительства и некоммерческие организации. Для меня их работа занимала слишком много времени. Так что я вернулся в США и задался вопросом: как нам увеличить процент тех, кто хорошо питается? — Он снова включил режим проповедника. — Для меня хорошее питание — то, для которого не требуется убивать животных. Хорошее питание восстанавливает окружающую среду. Хорошо питаться — значит не травить собственное тело. Хорошее питание — это охренительно вкусно. А еще — это то, что я могу себе позволить. Как нам уже завтра увеличить число людей, которые хорошо питаются? Вот настоящая миссия компании».

И довольно-таки обобщенная.

Джош стал веганом десять лет назад, но в подробности не вдается.

— Я бы предпочел, чтобы мой рацион причинял меньше вреда планете. Вот и все, — говорит он просто.

— Откуда у вас эти моральные принципы? — спрашиваю я, вспоминая Брюса. — Вы смотрите с точки зрения прав животных, прав человека или это что-то религиозное?

— Да нет. Для меня — чем ближе мы становимся к миру, где процветает все живое, тем лучше. Вот и вся моя мораль.

— Но что вас подтолкнуло к этому? Такой взгляд на жизнь очень в духе Сан-Франциско.

— Не знаю. Если честно, трудно сказать.

— Я просто пытаюсь понять, что в вашей жизни привело вас в эту сферу. В детстве вы, очевидно, не собирались выращивать мясо в лабораториях.

— Надо сказать, что, когда объемы производства увеличатся, выращивать его будут не в лабораториях. Йогурт тоже начинался с лабораторий, пока «Данон» или кто-то там еще не начал выпускать немереные тонны.

Это, конечно, полный бред: люди готовили йогурт тысячи лет. Еще в пещерах. Но мне не хочется об этом говорить, потому что я уже начинаю надоедать Джошу, а у меня остался еще один вопрос:

— А может, мы просто должны есть меньше мяса вместо того, чтобы с таким трудом его делать?

— Да, а еще мы должны ходить на работу пешком, а не ездить на машинах, переплывать через Атлантический океан, а не летать на лайнерах. Точно так же мы все должны растить собственный урожай, а не ходить в магазин. Да, должны, но мы живем в реальности.

Джош не живет в реальности. Он живет в Сан-Франциско, в культуре стартапов с девизом «Притворяйся, пока не получится»; здесь принято заминать проблемы и с непоколебимой уверенностью делать самые невероятные заявления ради поддержки жизненно важного венчурного капитала. Я смотрю на концепт-арт JUST и вижу блестящую идею для привлечения инвестиций, а не рабочее решение проблем, вызванных человеческим аппетитом к мясу. Если вся остальная индустрия чистого мяса работает по тем же принципам, некоторым из ее представителей удастся неплохо заработать в краткосрочной перспективе. Но всем остальным — нам и нашей планете — придется дорого заплатить, если мы пустим все на самотек.

Глава седьмая Рыба на суше

В день, когда качество воздуха в Сан-Франциско достигло худших показателей во всем мире, я нахожусь в Эмеривилле — на другой стороне залива от JUST. Калифорнийские пожары — связанные, как признают даже самые упрямые скептики, с климатическими изменениями — уже унесли жизни больше ста человек, и гарь висит в воздухе так густо, что я почти не вижу противоположную сторону улицы.

Я не могла есть мясо с тех пор, как четыре дня назад попробовала наггетс JUST. От одной мысли о нем меня мутит. Возможно, чистое мясо еще сделает из меня веганку, хоть и по другим причинам.

Мой разум в таком же расстройстве, как и желудок. Неужели я проделала такой путь, только чтобы увидеть очередной пузырь Кремниевой долины, рекламный трюк без жизнеспособного продукта? Неужели куриный наггетс JUST — это Roxxxy True Companion от чистого мяса? Я изголодалась по аутентичности и прозрачности, которые мне обещал Брюс.

Так что меня ждет приятный сюрприз, когда я звоню в дверь Finless [86] Foods и мне открывает сам СЕО компании. У Майка Селдена близко посаженные глаза и аккуратная бородка. Он высокий — 190 сантиметров — и скромно сутулится, пожимая мне руку. Я тут же понимаю, что нахожусь в обществе непритязательного технаря.

Он зовет из крошечной переговорки научного руководителя и сооснователя компании Брайана Вирваса, чтобы тот тоже со мной познакомился. Они выросли на Восточном побережье и переехали сюда из Нью-Йорка два года назад, чтобы выращивать рыбу. Брайану — 26, Майку — 27. «Мы самые молодые в компании, — объявляет Майк. — У нас общая компания, общий дом, общая машина и практически весь круг друзей. Люди думают, мы женаты. Мы не особо стараемся развеять этот миф».