Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего

Я лишилась сына на 20 неделе, он стал бы моим вторым ребенком. С ним все было в порядке. Он был идеален. На 19 неделе беременности у меня начался аппендицит, о чем я тогда не знала. Я неделю пролежала в больнице, пока акушеры и гинекологи сканировали, зондировали и брали кровь, пытаясь понять, почему мне плохо и что им с этим делать. А затем начались роды. Так бывает: если ты беременна, от серьезной инфекции шейка матки может раскрыться. Между схватками акушер сообщил, что будь я на 24 неделе беременности, то все было бы иначе, но я на 20-й, а значит, надо позволить природе идти своим путем. Хотя сын, которого я родила, был нормальным малышом, его даже запеленали и дали мне подержать, он умер во время родов. Выкидыш, не мертворожденный.

Это случилось три года назад. С тех пор у меня вырезали аппендикс и я родила дочку — ту, что запивает пастуший пирог коровьим молоком. Но, как любого человека, потерявшего ребенка, меня всегда будет преследовать воспоминание о малыше, которого у меня не было, и о том, что для него могли бы сделать. Если искусственная матка могла бы спасти жизнь очень больного плода на 21 неделе, разве не спасли бы с ее помощью и 20-недельного малыша — совершенно здорового, которому просто не повезло оказаться в заболевшей женщине?

Я с трудом сглатываю.

— Вы понимаете, какие вопросы о смещении границ жизнеспособности поднимутся в обществе, если первым человеческим плодом в вашей системе будет тот, что не выжил бы без нее? Неужели вы не можете представить, как родители еще более недоношенных младенцев будут просить вас о любом шансе, который может дать искусственная матка?

— Думаю, это вообще-то довольно простой вопрос, — отвечает он моментально. — Человек это, плод ли, младенец ли — он болен. Если бы ваш трехлетний ребенок тяжело заболел и кто-то разработал бы новую терапию, у вас возникли бы какие-то сомнения?

— Конечно нет.

— Ну вот. С нашей точки зрения, это то же самое.

Другими словами, пока у них есть шанс спасти жизнь младенца, они постараются это сделать. Но и у них есть свои пределы.

— Вообще-то мы не считаем, что сдвигаем границу жизнеспособности все дальше и дальше. Прагматическая причина в том, что если в эмбрион нельзя вставить катетер и сердце развилось недостаточно, чтобы прогонять кровь через организм, то ему ничто не поможет. Так что все волнения насчет сбора яйцеклеток и отправки в наши искусственные устройства беспочвенны уже на этом уровне. Это просто невозможно практически.

***

Хотя частичный эктогенез мы наверняка увидим уже через несколько лет, правда в том, что полный эктогенез, от зачатия до родов, действительно невозможен на практике. Но раз у нас все лучше получается продлевать жизни эмбрионов за пределами утробы в течение недель после зачатия и сохранять живыми все больше недоношенных младенцев, то настанет время, когда эти два вектора встретятся — если не специально, так случайно. С каждым годом мы становимся к этому все ближе.

Считалось, что после зачатия человеческие зародыши можно выращивать вне утробы около недели — это период, за который они обычно прикрепляются к слизистой оболочке матки. Но в 2016 году команда профессора Магдалены Зерники-Гетц в Кембриджском университете успешно сохранила человеческие эмбрионы живыми и невредимыми вне человеческого тела на протяжении 13 дней [137], погрузив в специальный субстрат в инкубаторе. С правильным коктейлем из факторов роста эмбрионы прикрепились к подстилке, и развились ранние плацентарные клетки.

Из-за этической конвенции ученые сохраняют жизнь человеческих эмбрионов, зачатых с помощью ЭКО, только в течение 14 дней до того, как на 15 день появится «первичная полоска» (ряд клеток, отмечающих зачатки того, что станет головным и спинным мозгом). Эмбрионы кембриджской команды пришлось убить из-за этого двухнедельного правила; вероятно, они бы прожили и намного дольше, если бы им позволили. С 2016 года ведутся широкие дебаты, не стоит ли продлить срок до 21 или даже 28 дней из-за огромного научного потенциала наблюдения за развитием эмбриона вне человеческого тела. Двухнедельный дедлайн — добровольный этический предел, официально соблюдающийся только в 17 странах [138]. Ученым в Северной Корее или России ничего не мешает выращивать человеческие эмбрионы столько, сколько получится.

В экспериментах с животными исследователи заходили намного дальше: в 2003 году доктор Хелен Хун-Чин Лю и ее команда в Центре репродуктивной медицины и бесплодия при Корнеллском университете смогла вырастить эмбрион мыши на внеутробной матрице с зачатия и почти до родов с помощью маточной ткани, созданной благодаря биоинженерии. Если в индустрию чистого мяса продолжат поступать деньги на научные исследования и мы сможем культивировать любую ткань, вполне вероятно, мы будем выращивать и использовать таким образом и маточную.