Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего

Конечно, развитие зародыша по-прежнему остается загадкой, и нам еще многое предстоит узнать о том, что происходит в первом и втором триместрах беременности. Но если мы сможем дольше выращивать эмбрион вне человеческого тела, крышка ящика приоткроется. Репродуктивную медицину развивают амбициозные врачи и исследователи, ведомые могучим человеческим импульсом к воспроизводству и финансируемые клиентами, готовыми платить любую цену, чтобы достичь поставленной цели. Чем больше мы поймем, тем ближе окажемся к полному эктогенезу. Давление — научное, медицинское, но еще и коммерческое, — слишком велико, чтобы этого не произошло. Препятствия будут скорее этическими и юридическими, чем технологическими.

Когда-то ЭКО было научной фантастикой, потом — этической дилеммой, затем — передовой вспомогательной репродукции. Теперь это акроним, который понимают все, обычное дело при со­здании семьи, настолько приемлемое, что рекламируется по телевизору. Национальная служба здравоохранения Великобритании уже признала право человека на создание ребенка вне чрева и покрывает расходы пар на возможность зачать биологических детей таким способом. То, что однажды казалось противоестественным, может с легкостью стать обыденным.

Как только на смену матке придут мешки и трубки, беременность и роды в корне изменятся. Если созреванию необязательно проходить в женском теле, то и телу необязательно быть женским. Как благодаря детскому питанию мужчины получили возможность кормить малышей наравне с женщинами, так благодаря эктогенезу деторождение будет не только женской прерогативой. И смысл материнства тоже изменится навсегда.

Глава одиннадцатая Непорочное созревание [139]

— Беременность — это варварство, — объявляет доктор Анна Смайдор. — Если бы существовала болезнь, вызывающая такие же проблемы, мы бы точно считали ее очень серьезной.

Я сижу на зеленом диване в кабинете Анны в кампусе Университета Осло, напротив календаря с фотографиями ее кошек. Она крутится на кресле из стороны в сторону, облокотившись одной рукой на стол. На ее запястье — зеленая резинка для волос, темные пряди спадают на грудь. Она биоэтик и доцент практической философии, но из-за субтильного телосложения, оживленной мимики и выразительных глаз напоминает озорного подростка.

— В мире огромное количество женщин, страдающих из-за слез, недержания и всего того, от чего остаются травмы на всю жизнь, и все же общество не относится к этому как подобает, — продолжает она. — Все это связано с тем, какой высокой ценностью мы наделяем не только материнство, но и роды. Мы рассчитываем, что женщины будут проходить процесс играючи. Об этом стоит говорить хотя бы ради того, чтобы пролить свет на то, чего мы ждем от женщин ради создания новых граждан.

Мне не терпелось встретиться с Анной с тех пор, как я прочла две ее революционных работы об искусственных матках: «Моральный императив эктогенеза» 2007 года и продолжение — «В защиту эктогенеза» 2012-го. Первая статья описывала, как женщины несут бремя общественного стремления к размножению, как «мужчина может использовать жену или партнера в качестве суррогатной матери для своего ребенка» и как природные различия в связи с детородной способностью закрепляют подчиненную роль женщин. «Беременность — состояние, которое причиняет боль и страдания и затрагивает только женщин. Тот факт, что мужчинам в отличие от женщин не приходится проходить беременность, чтобы родить генетически родственного ребенка, есть природное неравенство, — писала она во второй статье. — Существует фундаментальный и неизбежный конфликт между требованиями к вынашиванию и деторождению и социальными ценностями людей, такими как независимость, равенство возможностей, автономия, образование, самореализация в карьере и отношениях… Либо мы видим в женщинах живые инкубаторы, обязанные подчинить все свои интересы благополучию потомства, либо мы признаем, что наши социальные ценности и уровень медицинских знаний уже несовместимы с „естественной“ репродукцией».

Кого ни спроси, беременность остается самым значительным фактором неравенства полов. В семейной жизни разделение труда начинается с беременности и продолжается на протяжении родов, кормления грудью и декрета. Вместе с тем нарастает динамика, при которой обычно ширится пропасть между материнским и отцовским вкладами, каким бы прогрессивным ни считалось общество или каким бы доброжелательным и преданным ни был отец. С первого же дня женщины лучше умеют удовлетворять потребности детей. Все начинается с плаценты и грудного молока, а кончается собранными в школу обедами.