Секс и тщеславие

— Слава богу, слава богу, слава богу, — твердила как заведенная Шарлотта, вздохнув с облегчением. — Сколько пришлось заплатить?

— Об этом не беспокойтесь.

Джордж взглянул на Люси, прислонившуюся у арки в спальню. Он собирался что-то сказать ей, но Шарлотта опередила его:

— Джордж, не мог бы ты зайти на пару минут ко мне в номер? Нам нужно обсудить кое-что. — Тон ее внезапно сделался серьезным.

Джордж устало кивнул.

— Шарлотта! Что ты задумала? — с подозрением спросила Люси.

— Пакуй чемоданы, Люси.

— Шарлотта, нет! — Люси испуганно вскрикнула.

Шарлотта проигнорировала Люси, плотно закрыв за собой дверь, и повела Джорджа Цзао по коридору к своему номеру.

Часть II Нью-Йорк 2018 год

I Метрополитен-музей

Верхний Ист-Сайд

— Скажи мне, что ты видишь. И объясни, почему тебе это нравится, — сказала Мэриан Черчилль (Сиэтл Кантри Дей / средняя школа Лейксайд / Гарвард / докторантура в Колумбийском университете) своему сыну Фредди, когда они стояли перед огромной картиной Бальтюса «Лето» в крыле Метрополитен-музея, посвященном современному искусству.

— Я вижу невинность, подрыв устоев, а еще похотливую парочку, — сказал Фредди (колледж Всех Душ при Оксфордском университете / школа Святого Давида / школа Святого Павла / Принстон (выпуск 2020)).

Мэриан хлопнула сына по руке свернутым путеводителем по музею.

— Отвечай серьезно! Это же ты утащил меня от нежно любимого Вермеера, чтобы посмотреть эту картину.

— Девушка в центре картины на самом деле Нарцисс в переосмыслении Бальтюса. Просто посмотри на разные перспективы, скрытые фигуры и то, чем они заняты. Этот жутковатый парень, курящий трубку, спящая девушка, таинственная парочка, блуждающая вдалеке. В картине столько интриги, что можно написать целый роман!

— Так напиши! И знаешь что? Ты прав… Думаю, парочка рыскает в поисках местечка, чтобы уединиться… — протянула Мэриан, прищурившись, рассматривая фигуры на заднем плане.

Они захихикали, а потом хихиканье переросло в приступы неконтролируемого смеха, и редкие посетители музея бросали в их сторону неодобрительные взгляды.

Мэриан, все еще вздрагивая от смеха, отвернулась от картины, пытаясь собраться.

— Ой, смотри, Грант Вуд! «Полуночная поездка Пола Ревира». Обожаю Гранта Вуда.

— Так себе «Американская готика», нарисуй-ка лучше котика! — фыркнул Фредди, и они снова заржали.

Фредди взглянул на часы и ахнул:

— Вот черт, три двадцать две! Мы опоздаем!

Он схватил мать за руку, и они побежали по галереям мимо крыла Рокфеллера, вниз по лестнице к малоиспользуемому выходу, откуда можно было попасть на Пятую авеню.

— Сесил велел пересечь Пятую авеню и встать на ступенях у старого здания Адольфо, чтобы было лучше видно. И постараться не бросаться в глаза, — сказал Фредди.

— Да я везде сливаюсь с толпой. Просто очередная азиатская туристка. А вот тебе не стоило надевать этот пиджак, — заметила Мэриан, внимательно рассматривая его вычурный блейзер в темно-синюю и зеленую полоску.

Они стояли под навесом красно-белого каменного особняка в стиле боз-ар, с нетерпением глядя на культовые ступени музея. Как и в любую другую субботу, здесь толпились посетители: встречались с друзьями, нежились на солнышке, перекусывали и позировали для селфи. Для стороннего наблюдателя Мэриан и Фредди могли бы идеально вписаться в толпу, внешне они походили на двух друзей-тусовщиков студенческого возраста. На лице Мэриан не было ни единой морщинки, а помимо миниатюрного телосложения и элегантной стрижки под мальчика, она могла еще похвастаться таким моложавым видом и девичьим задором, что окружающие часто давали ей лет двадцать пять, не догадываясь, что Мэриан в два раза старше. Когда Фредди был ребенком, ее всегда принимали за няню, поскольку европейские черты темно-русого кудрявого сына мало напоминали ее классическое китайское лицо. Сейчас в его идеальных губках бантиком и изысканных высоких скулах можно было увидеть больше сходства с матерью, хотя волосы превратились с возрастом в густую каштановую шевелюру, которую сочла бы неотразимой каждая девушка с почтовым индексом 10021 (а то и многие девушки с почтовым индексом 10010).

— Разве Сесил не говорил, что все начнется ровно в половине четвертого? Уже три сорок, и ничего не происходит, — заметила Мэриан.

— Пора уже появиться Блэру Уолдорфу и начать заниматься паркуром прямо на этих ступенях, иначе я потребую назад деньги, — пошутил Фредди. — Но это так типично для Сесила, тебе не кажется?

— В смысле?

— Он мастер преувеличений. У него всегда все «лучшее в мире», «самое эксклюзивное» или «единственное в своем роде». Сегодня он сказал: «Фредди, ты не думаешь, что будешь самым удачливым парнем в мире, если я стану твоим зятем?»

— Господи, так и сказал? А ты что?

— А я ответил: «Да не особо».

— Да иди ты!