Секс-символ (СИ)

Проводив юношу, она вернулась в гостиную, где её встретили два злобных взгляда: Маргариты и Агустины; и два любопытных: тёти Фели и доньи Каделарии. А Барби, сидя на полу и виляя хвостом, клянчила у последней вкуснопахнущие чипсы. Только пауку Стефану было всё равно — он молча копошился в своём террариуме.

— Тебе жалко этого гада, тётя? — вспыхнула Агустина. — Вечно все против меня! Пойду я есть! — ничего не объяснив, девчонка ушла в кухню, где уже расположилась Вирхиния.

— Надо было вызвать полицию, — сказала Маргарита, — чтобы этот ирод не лез к моей дочери.

— Да что такого он сделал? — недоумевала Фэр. — Фреди — вполне безобидный мальчик.

— Вот и мне так показалось, — встряла донья Канделария, дожёвывая чипсину. — Не лезь, собака! Тебе нельзя эту гадость! — отогнала она Барби от чипсов. — Это, конечно, не моё дело, но по-моему вы зря обидели мальчика. Он лишь принёс цветы, а девчонка их схватила и как даст ему по голове. Ни с того, ни с сего. Он ей и слова не сказал, кроме: «Привет, это тебе». Я сидела в гостиной и всё видала, а вы явились позже. По-моему девочка того. Как и все вы, — подхватив террариум и пустой пакетик из-под чипсов, донья Канделария ушла наверх.

— Я не поняла, тётя Фели, — засопела Маргарита. — Это что такое было? С каких пор ваша подружка так обнаглела? Живёт тут приживалкой вместе с этим пауком и ещё смеет высказывать своё никому ненужное мнение. Не пора бы ей восвояси? Сама она того!

Позже Фернанда, выловив Агустину в кухне, сподобилась с ней побеседовать. На счёт её взаимоотношений с Фредом и контрацепции. Но только рот открыла, как девчонка сбежала к себе, заткнув уши пальцами. А Фэр плюнула. Не хочет разговаривать — не надо.

Вечером позвонил комиссар Гальяно и долго распекал Фернанду за очередной прогул.

— Но сегодня же суббота, комиссар! У меня тут семейные проблемы. И я не могу без выходных, я же не робот.

— Без выходных? — комиссар расхохотался. — Ты всё время отдыхаешь, ещё и врёшь с три короба.

— О чём это вы, комиссар? — прикинулась Фэр дурочкой.

— Всё о том же. Ты насочиняла, что уехала на похороны какой-то бабушки, и пропала на три дня. А когда убили Лали Олмас, я звонил к тебе домой, и мне сказали, что ты в командировке. По моему приказу! Ты, конечно, горазда врать, но могла бы не палиться так явно, — комиссар хрюкнул в трубку.

— Но комиссар… я…

— Не надо оправдываться! Я понимаю, ты девушка молодая и у тебя личная жизнь, но враньё — не выход. Ну ладно, баста. Я не хотел этого говорить, но сказал, чтобы ты не думала, будто комиссар Гальяно дурачок и его легко надуть. Не обольщайся, это я с виду недотёпа, а на деле — ого-го! Я тебя жду завтра в комиссариате. И без возражений! Если не появятся зацепки о маньяке, мне останется посыпать голову пеплом. Общественность меня скоро с потрохами съест. Дело получило огромный резонанс, мы не можем на него забить. Так что думай, копай и раскапывай, иначе вслед за моей головой полетит и твоя. И у нас будет и новый комиссар, и новый инспектор, более расторопный. Счастливо!

Опять этот маньяк! Как он надоел! Фэр вздохнула. Комиссар прав, зря она его обманула. Это всё Джерри виноват, голову ей заморочил. А маньяка надо искать.

К ночи жару поддала Вирхиния. Днём она разругалась по телефону с Амадо, объявив ему, что беременна от Джерри Анселми. И, как стемнело, Амадо явился с разборками. Он был в стельку пьян и орал на всю улицу, обзывая Вирхинию шалавой и грозясь убить её любовника.

— Это не дом! Это дурдом какой-то! — ругалась тётя Фели, которой вопли мешали смотреть предпоследнюю серию любимого телесериала. — Заткнись ты уже, пропасть! — она высунулась с балкона и вылила на Амадо ведро холодной воды.

Сев у порога, Амадо взялся рассказывать о том, как он любит Вирхинию. А если она не прекратит ходить налево, он вскроет себе вены и напишет записку — это она виновата в его смерти. И пусть её посадят!

Продолжалось это долго. Покоя не было и соседям. Толстуха донья Раймунда даже пригрозила полицией, ведь у неё малолетний внук, которому нужно спать, а Амадо скулит на весь квартал.

— Да вызывайте хоть армию! — Амадо разошёлся ни на шутку. — Пусть они меня убьют и я наконец-то сдохну! Всяко лучше, чем когда любимая женщина изменяет с напомаженным педиком!

Фэр и Маргарита хором убеждали Вирхинию позвать Амадо в дом и поговорить с ним. Но она не желала его видеть, и тётя Фели была с ней солидарна.

— А вдруг он её ударит и она потеряет ребёнка? — волновалась тётя. — Ведь он же пьян! Нет-нет-нет, мы не можем рисковать ребёночком самого Джерри Анселми. Он наш единственный шанс стать богатыми и знаменитыми!

Когда по телефону им позвонил Эрнесто Лареа — сосед-астроном с жалобами на вопли, Фернанда вышла на улицу сама.

Амадо был агрессивен и требовал дать ему лопату, чтобы снести Вирхинии башку. Фэр попыталась усадить его в такси и отправить домой.

— Дак он же пьяный! Ну нет, такой подарочек мне не нужен! Выходите! — потребовал таксист, увидев, что Амадо невменяем — орёт и заваливается спать на заднее сидение.