Сексуальная жизнь наших предков

Я ни на секунду не поверила в эту историю с туберкулёзом. Знаю, я не должна подозревать пасынка или, тем более, мужа в чем-то недостойном, но сразу подумала, что всё это комедия, предлог, чтобы избавить молодого человека от призыва. Денег у Гаддо хватит, чтобы подкупить любого, Танкреди – студент-медик и прекрасно знает, как сымитировать болезнь, включая симптомы и результаты анализов... а Армеллина горазда врать, лишь бы только выгородить хозяина. В общем, эти двое уехали за границу и следующие несколько лет вели сладкую жизнь в Сондало, а Гаддо вернулся в Донору, притворившись, что очень озабочен. И когда через несколько месяцев Италия все-таки вступила в войну, из санатория поступили тревожные вести: врачи отчаянно пытаются спасти жизнь Танкреди, который снова начал кашлять кровью. Во всяком случае, так об этом говорили. Неужели вы считаете, что настолько больного юношу могли отправить на фронт?

Конечно, я ни с кем не делилась своими подозрениями – даже с тётей Эльвирой, хотя, думаю, она их разделяет. Все Ферреллы, включая и мои двоюродных братьев, уже отправились на фронт офицерами. Мне было так стыдно перед их матерями! Я не могла не подумать, что именно в подобных обстоятельствах и раскрывается истинно благородная кровь. Аристократ может быть мотом, как мой отец, бабником, негодяем, но никогда не станет трусом. Он не будет скрываться в санатории, как девчонка, пока другие ценой жизни защищают свою страну. Одни лишь только плебеи, вроде Бертранов, не имеют понятия о чести. И ничуть этого не стыдятся.

– Бабушка, как ты можешь? Тебе должно быть стыдно писать такое про дядю Тана! Ты уже второй раз называешь его девчонкой!

– Ну а как ещё назвать того, кто притворяется больным, чтобы не ходить на войну?

– Видишь, тётя Адита, почему дяде Тану лучше этого не читать? Он ведь бросил свою размеренную жизнь, чтобы быть рядом с вами и помочь прабабушке, а теперь, когда ему уже за восемьдесят, она обвиняет его в трусости!..

– Ты права, Джиневра. Бабушка, пусть ты давно умерла и я не имею права проявлять к тебе неуважение, но сейчас с радостью залепила бы тебе пару пощёчин: одну – за то, что ты написала, другую – за то, что подумала.

– Ещё на дуэль меня вызови! О, смотрите, наш Дон Кихот с копьём наперевес мчится защищать этого молокососа Танкреди!

– Да замолчи ты уже! – воскликнула Ада, с такой силой захлопнув дневник, что Джиневра прыснула в кулак:

– И кто из нас ещё ранимый, тётечка? Давай-ка продолжим чтение, потому что сюрпризы ещё не кончились. Обещаю, ты будешь отомщена. Осталось всего несколько страниц: похоже, дневник заканчивается смертью прадедушки, и вот как раз в самом конце... хотя ты и сама увидишь!

Донора, 16 января 1919 года

Как только война закончилась, Танкреди сразу выздоровел и вернулся в университет. Я не стану это комментировать, пусть каждый думает что хочет.