Сексуальная жизнь наших предков

Ада боялась, что Мириам может подарить ей серьги или ожерелье с камнями, пусть даже крохотными, но от этого не менее дорогими – их пришлось бы надеть, хотя бы из вежливости. Но увидев, что её опасения напрасны, сразу же примерила колье. Оно ей очень понравилось: такое изящное, элегантное.

– У тебя хороший вкус, – сказала она, обняв Мириам в знак благодарности. Дядя Тан так и расцвёл, будто бы вкус Мириам был целиком и полностью его заслугой.

Однако, увидев крошечные жемчужины, Ады вдруг вспомнила о колечке, которое отдала в ремонт. «Сегодня четверг, – подумала она, – тот самый день, когда, по словам Лауретты, оно должно быть готово». Поэтому, сделав вид, что хочет продемонстрировать Герриту живописные закоулочки средневекового квартала, она решила выехать из города не по окружной, а мимо ювелирной лавки.

– Простите, я буквально на минуточку.

Кольцо уже было готово, хотя и не упаковано, чтобы владелица могла проверить качество реставрации. Впрочем, придраться было не к чему: ювелир постарался на славу. Ада расплатилась, отказалась от коробочки («Суну в сумку – снова потеряю!») и протянула в колечко тесьму нового колье.

Вернувшись в машину, она объяснила причину остановки. Геррит ван Ладинга, разумеется, попросил взглянуть на кольцо и сообщил, что это типичная продукция неаполитанских мастерских середины XIX века.

«Так значит, это не недавний подарок какого-то любовника-англичанина, – подумала Ада, – а семейная реликвия. До чего же жаль, что Эстелла его потеряла. Нужно вернуть ей колечко как можно скорее».

Поездка оказалась приятной. Чтобы гости могли сполна насладиться пейзажем, Ада ехала медленно, и автомобиль, чьи рессоры находились, судя по всему, в идеальном состоянии, скользил по дороге, как по гладкому шёлку. Дядя Тан, сидевший рядом с ней, время от времени указывал на деревья, здания, интересные древние руины, увенчанные дубовыми рощицами холмы, ущелья среди скал, в глубине которых виднелось далёкое море, ограждённые каменными стенами поля, где свободно паслись крестьянские лошади.

– Тридцать лет прошло, а ничего не изменилось, – то и дело с ностальгией повторяла Мириам. – Помнишь, Ада, как во время эвакуации мы с Грацией гоняли по этой дороге на велосипедах к пастухам за молоком?

– Помню только, что меня эти велосипеды пугали – такие высокие! Мне ведь тогда было всего два года.

– Значит, это Лауретту мы катали на багажнике! Она всегда страшно боялась, что мы оставим её в деревне. А помнишь, как мы пошли искать дикую спаржу для фритаты?

– Фритату я помню только с крапивой.

– О, я тоже! Ваш кузен Джулио отказывался её есть: думал, она его укусит. Но было вкусно.

– Зато зимние свитера из овечьей шерсти кусались будь здоров. Дома не прогревались, и мы хочешь не хочешь целыми днями в них ходили. Как же у нас все зудело!

– А помнишь, нас учили отличать дикие артишоки от других полевых сорняков? А овощные пюре с гороховыми стручками? Чего только твоя бабушка не придумывала, чтобы стол не пустовал!

– Как я понимаю, ваши семьи были очень дружны, – заметил ван Ладинга, – но родственными узами не связаны.

– Не связаны, – кивнула Мириам. – Хотя мы с Грацией, когда нам было по девять, обменялись кровью – порезали кончики больших пальцев перочинным ножом. Хотели стать кровными сёстрами. Все время писали друг другу записочки и подписывались «Майя» и «Мадху», как персонажи из романа, которым мы тогда зачитывались.

– Это же «Индийский браслет» из «Моей детской библиотеки» издательства Salani! Я тоже его читала, мне тогда было восемь, – воскликнула Ада. – Но Лауретта не хотела ради меня резать пальцы.

– Прости, конечно, но какой в этом смысл? Вы же на самом деле одной крови, дочери родных брата и сестры, – удивилась Мириам.

Дядя Тан и Геррит только посмеивались над этим потоком воспоминаний. Ада же чувствовала себя виноватой, поскольку считала, что никто, кроме неё (и ещё Джиневры, но та, казалось, уже обо всём забыла), не знает об их настоящем родстве, на самом деле существующих кровных узах. Разве могла она сомневаться в бабушке и её тайном дневнике!

Приехав в Ордале, они, прежде чем отправиться в собор, где ждала их Чечилия, заскочили ненадолго в старый особняк Ферреллов. На Мириам снова нахлынули воспоминания. Во время эвакуации семейство Арреста снимало крестьянский домик неподалёку, но всё свободное время она проводила с Грацией в особняке, частенько даже ночевала там. Ада дала им с мужем осмотреться, а сама включила отопление и проверила, на месте ли кровати, чистые ли простыни, сложены ли в ногах толстые зимние одеяла, – климат в Ордале был суровее донорского, и старый каменный дом, несмотря на все усилия Лауретты, слегка отсырел. Оставалось надеяться, что хотя бы дядина комната прогреется за несколько оставшихся до обеда часов.