Сексуальная жизнь наших предков

Пройдя в ризницу, Чечилия открыла шкаф и, развернув ткань, достала перепачканную зелёной краской дощечку. Несмотря на оставшуюся после первичной очистки патину, ярко-рыжие волосы младенца Иисуса сразу же вспыхнули, привлекая взгляд.

Изумлённый Геррит почесал в затылке, прищурился, взял дощечку из рук Чечилии, осторожно поднёс к окну и повертел, стараясь поймать луч низкого закатного солнца. Потом он склонил голову, почти коснувшись дощечки носом, чтобы получше рассмотреть надпись «Diego filius», и с недоуменно обернулся.

– Я уже видел этот образ, – сказал он. – Вернее, не этот, а такой же. И кстати, прекрасно сохранившийся, что, впрочем, и не удивительно: его не замазывали зелёным и не пытались очистить растворителем.

– Быть того не может! – воскликнула Чечилия. – Скорее всего, Вы видели нечто похожее, но не тот же образ. Религиозная живопись часто следовала модным канонам. Например, пейзаж вот в этой части явно восходит к Леонардо...

– Нет-нет, – прервал её голландец, – точно такую же! Если бы речь шла только о лице Мадонны – ладно, но тут ещё и огнекудрый младенец... Таких больше нет. Младенец Иисус, да и вообще святые с рыжими волосами в истории искусства встречаются крайне редко: считалось что так Господь выделяет лжецов и прочих девиантов. Рыжие волосы – атрибут предателей, ведьм, блудниц...

Чечилия инстинктивно поправила выбившуюся прядь.

– ...кающихся Магдалин, героинь, соблазняющих злодеев, чтобы спасти свой народ, Далилы, Иаили, – продолжил антиквар, улыбнувшись девушке, чтобы снять напряжение. – И на том образе, что прошёл через мои руки, тоже была надпись «Diego filius». Это не совпадение.

– Не может быть! – растерянно повторила Чечилия.

– Простите, Геррит, я, может, чего-то не поняла, – вмешалась Ада. – Вы утверждаете, что видели картину, идентичную этой. Где, в Тоскане? Или в Голландии? Когда? И где она сейчас? Кто Вам её показывал?

– Я лично держал её в руках, у меня в магазине, в Амстердаме, пару лет назад. Не помню, кто эту картину принёс, но принесли на продажу, и мы её продали. Та же здесь рука или сделанная кем-то другим копия, я без дальнейших исследований сказать не могу, но если и копия, то прекрасно исполненная.

– Не может быть! – снова повторила Чечилия. Казалось, она сейчас расплачется.

– Невероятно, но вовсе не невозможно, – ответил ван Ладинга. – Художники тогда много путешествовали. Живописцы из Нидерландов часто приезжали в Италию, а многие итальянцы надолго оседали у нас, на Севере.

– Значит, «мастер из Ордале» мог работать в Голландии? – недоверчиво переспросила Ада.

– Кто знает? Возможно, доска, которую принесли ко мне в магазин, была расписана в Италии: картины тоже путешествовали, не только художники.

– Думаете, её можно будет отследить? – Чечилии наконец удалось взять себя в руки, и она снова выглядела спокойной и решительной.

– Думаю, да, мы же ведём реестр покупок и продаж. Через месяц, когда вернусь на работу, я сообщу, кому мы её продали.

– А раньше никак? Я не могу ждать месяц!

– Слушай, Чечилия, а почему бы тебе самой не съездить в Амстердам? Самолётом туда-обратно за пару дней обернёшься, – предложила Ада.

– Мне кажется, идея неплохая, – одобрил ван Ладинга. – Я понимаю, что Вам, доктор, не терпится разгадать эту тайну, да и сам тоже весьма заинтригован. Могу порекомендовать неплохую гостиницу совсем рядом с офисом и попрошу секретаря помочь Вам отследить картину. Возможно, на ней даже была подпись, просто я этого не помню. Если и так, имя не из знаменитых, потому что у меня в памяти осталось только это «Diego filius». Но в реестре наверняка есть все нужные данные.

Чечилия нехотя спрятала дощечку обратно в шкаф.

– Эх, если бы я могла взять её с собой в Голландию... Сравнить их напрямую было бы гораздо проще, – вздохнула она. – Нужно хотя бы сфотографировать всё подходящим объективом и грамотно выставить свет, чтобы разглядеть детали.

11

– Да, ничего не скажешь, удачно мы съездили, – сказала Мириам на обратном пути в Донору, когда Ада и Геррит рассказали о неожиданном открытии.

– Что называется, типичный случай чистого везения: нашли драгоценность, которую даже и не искали, – добавил дядя Тан.

– Погодите пока трубить победу, я ведь мог и ошибиться. Не хотелось бы, чтобы из-за меня доктор Маино понапрасну слетала в Амстердам, – нервно возразил ван Ладинга.

Всё время, пока их не было, его жена проговорила со старым доктором.

– Обо всем и ни о чём, – смущённо опустила глаза Мириам. – Ему просто не хотелось спать.

– Так жарко! И кровать непривычная, совсем на мою не похожа, – пожаловался доктор.

– Ада, у тебя такой чудесный дядя! – рассмеялась в ответ Мириам. – Он даже проэкзаменовал меня на знание «Освобождённого Иерусалима»: хотел знать, помню ли я строфы о поединке Танкреди и Клоринды.

– А ты их помнишь? – удивлённо переспросил ван Ладинга.

– Сперва спутала с тем местом из «Неистового Роланда», где Марфиза, переодетая странствующим рыцарем, сражается со своим братом Руджьером...

– Я поражён. Похоже, ты была блестящей ученицей.