Сексуальная жизнь наших предков

Поднявшись в номер, Ада сбросила туфли, заскочила в ванную, нехотя съела банан, чтобы не принимать аспирин на пустой желудок, проглотила две таблетки, запив их водой, рухнула в кровать и уже начала было набирать старый номер Лауретты, но вспомнила, что кузина теперь живёт на «Вилле Гранде».

Лауретта ответила сразу, словно ждала звонка. Она была взволнована, взвинчена почти до истерики.

– Наконец-то! Куда ты пропала? Вечно тебя нет на месте, когда ты нужна!

– Что у тебя случилось?

– Эти твои приятели – редкостные подонки! Опозорили нас на весь город!

– Какие ещё приятели? – вздохнув с облегчением, переспросила Ада. Опозорили? Очередной бзик Лауретты. Неужели она узнала, почему загородный дом отошёл Мириам? Нет, вряд ли: в таком случае опозорены были бы Арреста.

– И ты ещё спрашиваешь? Читала воскресное приложение к «L'Indipendente»?

– Ты же знаешь, я не покупаю донорских газет. Их здесь даже в киосках не бывает.

– Там статья на целую страницу, даже на разворот, с кучей фотографий. И всё против нас!

– Против каких именно нас?

– Против нас, Ферреллов. Кого же ещё?

– Моя фамилия Бертран. Как, впрочем, и твоя девичья...

– Не уходи от темы. С бабушкой Адой случился бы инфаркт. Вот она, благодарность твоего дружка! Мы его чуть ли не в семью приняли, а он вывешивает наше грязное белье по всему городу!

– Лауретта, ты можешь сказать прямо, что случилось? Про какое грязное белье ты говоришь и что это за «мой дружок»?

– Да архивариус твой, на чужих тайнах помешанный, ты что, не поняла?

«Господи, – подумала Ада, не зная, смеяться ей или сердиться на Лауретту. – Похоже, история Клары Евгении выплыла наружу».

А кузина продолжала, уже перейдя на крик:

– И ещё эта его экзальтированная римская невеста! Как будто всем и так не понятно, что за статьёй стоит эта парочка! Но я их засужу, Богом клянусь, засужу! И ты тоже должна! Спроси Джулиано, если не веришь.

– И в чём же мы собираемся их обвинить?

– Слушай, ты, похоже, не понимаешь, что дело серьёзное. Ничего смешного тут нет. Это они нас обвинили.

– В чём?

– В том, что все мы бастарды и не имеем права ни на наше имя, ни на наше наследие, ни на нашу семейную честь!

– Какого черта! – теперь Аде было не до смеха. – Где обвинили? Это статья в газете или роман «плаща и кинжала»? Успокойся, иначе я вообще ничего не пойму.

– Так и знала, что ты будешь на их стороне. Настоящая маоистка: чем слабее кровные узы, тем лучше!..

– Честно говоря, не понимаю, о чём ты, но была бы рада хоть что-то узнать.

– Так вот, надеюсь, ты будешь рада узнать (как уже знают все в Доноре), что ведёшь свой род от союза прелюбодейки, шлюхи, каких поискать, с нищим бродягой – точнее, с сыном арестованной за бродяжничество проститутки, пьяницей, жиголо и, если этого тебе мало, убийцей. А ещё – что у нашего предка были огромные ветвистые рога.

Обычно Лауретта такими словами не бросалась: случившееся, по её мнению, явно выходило за всякие божеские рамки.

– И всё это написано в сегодняшней газете? – переспросила Ада. – С именами и фамилиями?

– Что касается имен, то упомянут один бедняга Гвальбес. Но все знают, кто владел в то время Ордале. А сын Диего, от которого мы все происходим? Он, выходит, ублюдок, бастард? Его-то имя написано ясно. Какой позор! Тётя Санча и тётя Консуэло уже сказали, что и носу на улицу не высунут: у них просто не хватит смелости взглянуть людям в глаза.

– Диего, фра Гвальбес... теперь я, кажется, начинаю понимать... Не смеши меня, Лауретта, с тех пор прошло четыреста лет! Тётя Санча, тётя Консуэло, да и мы с тобой имеем к этим беднягам такое же отношение, как к Адаму и Еве. Или, если хочешь, к Люси, праматери всего человечества^[82].

– Говори за себя, Люси была темнокожей.

– Слушай, я правда не знаю, что сказать. Признаю, для наших тёток это может быть довольно неприятно, но представить, что и тебя это затронет... Помнишь, как мы смеялись над аристократическими замашками бабушки Ады, когда с ней жили?

Лауретта на том конце провода расплакалась.

– Ты не понимаешь, просто не понимаешь...

– Ладно, ты права, я действительно ничего не понимаю, и у нас с тобой получается односторонний диалог. Сделай вот что: пришли мне газету, и я перезвоню, как только прочту статью.

Утром в среду почтальон принёс в пансион заказное письмо с воскресным приложением к главному донорскому ежедневнику. Оскорбительная статья занимала весь центральный разворот. Текст перемежался цветными иллюстрациями (фотографией Чечилии Маино за работой и несколькими репродукциями) и был подписан журналистом, известным обзорами текущих событий. Две строчки заголовка красовались на первой странице.

Увидев их, Ада была поражена в самое сердце:

ТАЙНА ЗАГАДОЧНОГО ХУДОЖНИКА РАСКРЫТА

«МАСТЕР ИЗ ОРДАЛЕ» НАКОНЕЦ-ТО ОБРЁЛ ИМЯ:

РУТИЛИЙ ФЛАММИЙ ПО ПРОЗВИЩУ КОРТОНЕЦ,

проклятый художник, преступник, как и Караваджо,

прелюбодей и убийца, зарезанный в пьяной драке.

Однако его творения, по мнению экспертов, божественны.