Сексуальность в глотке реальности. Онейрокритика Лакана

Здесь-то Лакан и обращает внимание на очевидность, которая зачастую оказывается незамеченной: сновидение в понимании Фрейда не принадлежит психологическому порядку. Его интересует «исключительно семантический элемент, передача смысла, артикулированная речь, то, что он называет мыслями, Gedanken, сновидения» [17:181]. Его интересует сообщение, причем не только как депеша, телеграмма, message, но и как Verkehr, то есть сообщение, обращение, сношение, коммуникация, связь, транспорт. В написанной через пятнадцать лет после «Толкования сновидений» принципиальной статье «Бессознательное» шестая глава так и будет называться – «Сообщение между системами». Речь в ней пойдет о путях сообщения между различными инстанциями – бессознательным, предсознательным и сознанием-восприятием. Сообщение как media, сообщение как message – вот что волнует Фрейда. И ему не хуже, чем Маршаллу МакЛюэну ясно, что media и есть message.

Мысль, ее смысл, ее сообщение (во всей двусмысленности этого слова) – все «то, что занимает его, не принадлежит к явлениям психологического порядка» [17:181]. Фрейд – гений лингвистики, но никак не психологии! Именно эту мысль годами настойчиво повторяет Лакан. Фрейд нацелен на то, чтобы разобраться в работе памяти, архивации следов, в записи и перезаписи сообщения, в связях между инстанциями.

Ирма говорит, подруга ее говорит, друзья Фрейда говорят, сновидение говорит, и говорит оно о том, что «сновидение говорит» [18:19]. Оно говорит, и в говорении – желание. Желание говорить. И это еще не все. Имеется в этом говорении и еще одно желание. Чуть ли не замолчать.

Всегда уже и желание спать на пределах реального

Всегда обнаруживающееся в связи со сновидением желание, о котором говорит Фрейд, это желание спать. Это, пожалуй, единственное желание, о котором можно сказать, что оно всегда уже есть в сновидении. Оно вызывается функцией сновидения – охранять сон. Сновидение, как говорит Фрейд, – страж сна. И на первый взгляд это звучит то ли как парадокс, то ли как абсурд, ведь сновидение – отнюдь не покой и тишина, а зачастую вообще шум и ярость, шум и гам. Неслучайно впоследствии появится куда более логичная на первый взгляд теория Масуд Хана, согласно которой сновидение – не страж, а нарушитель сна⁷.

Разобраться с этой сложной и решительной мыслью Фрейда помогает Лакан. Сновидение своим шумом, всеми своими событиями, выяснениями отношений с Ирмой и друзьями, охраняет сон, но отнюдь не от пробуждения в реальность, а от столкновения с реальным. Страж стоит совсем не там, где, казалось бы, должен стоять. Не на границе между сном и реальностью. Радикальность психоаналитической мысли в том и заключается, что реальность сновидения и реальность яви не противоположны друг другу. Более того, они вообще подобны. Шум и гам может быть, что тут, что там. Обе реальности, говоря словами Лакана, структурированы как фантазм.

Сновидение содержит в себе желание, которое, собственно, и объясняет его охранительную функцию. Это желание – желание спать. Именно им определяется работа сновидения, то есть именно это желание формирует фантазматический сценарий сновидения. Именно оно приводит к сновидению во сне, а не в реальности. Указав на желание спать,

«Фрейд делает любопытное замечание, что сновидение вызывает пробуждение как раз тогда, когда оно вот-вот готово выдать, наконец, истину, так что пробуждается человек лишь для того, чтобы благополучно спать дальше – спать в реальном, или, говоря точнее, в реальности» [28:69].

Обе реальности устроены для сна. Связывающее их желание спать представляет собой «самую большую загадку из тех, что Фрейд нам в „Толковании сновидений“ задал» [28:69]. Эта загадка, для Лакана, являет собой загадку реального, реального в его потусторонности реальности.

Желание спать оказывается загадочным ввиду своей деконструктивной функции. Отныне сновидение и реальность – не противоположны. Спать можно с одинаковым успехом во сне и наяву. Реальность сконструирована подобно сновидению. Как психическая реальность Фрейда деконструирует фундаментальную оппозицию субъективного и объективного, так желание спать подвергает деконструкции оппозицию сновидения и реальности. И в одном, и в другом случае речь идет о скрадывающей все трещины, пробелы и провалы фантазма-тической дискурсивной конструкции. Таков ответ Фрейда-Лакана на вопрос Деррида, возникающий в самом конце «Грамматологии»: «Не является ли противоположность сна и яви сама метафизическим представлением?» [9:511].