Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

Результат предсказуем: кадровый отбор при дворе был отрицательным. До такой степени, что в конце правления Николая оказалось некого ставить на высокие должности. Оттого и случилась пресловутая «министерская чехарда», что управленцы закончились. Перед самой революцией императрица в письме к мужу дала великолепную характеристику всей государственной верхушке: «В Думе — все дураки, а в Ставке — сплошь идиоты. В Синоде — одни животные. Министры — мерзавцы. Дипломатов наших надо перевешать. Разгони всех. Прошу тебя, дружок, сделай это поскорее…» Гениальное управленческое решение — взять и всех разогнать. А других где взять, тем более после двадцати лет такого отбора?

(Кстати, при «хамском», колючем, неудобном, но настроенном на работу большевистском правительстве управленцы слетелись на государственную службу, и многие работали не за страх и не за паек, а за совесть).

Вместо того чтобы задуматься о причинах неудач, царь… старательно и умело берег спокойствие своей души (есть и такое течение в Православии — вообще это очень разнообразная религия). Результат отметил в своих воспоминаниях протопресвитер русской армии и флота Георгий Шавельский:

«Необходимо отметить еще одну чрезвычайно характерную, объясняющую многое, черту в характере государя — это его оптимизм, соединенный с каким-то фаталистическим спокойствием и беззаботностью в отношении будущего, с почти безразличным и равнодушным переживанием худого настоящего, в котором за время его царствования не бывало недостатка. Кому приходилось бывать с докладами у государя, тот знает, как он охотно выслушивал речь докладчика, пока она касалась светлых, обещавших успехи сторон дела, и как сразу менялось настроение государя, ослабевало его внимание, начинала проявляться нетерпеливость, а иногда просто обрывался доклад, как только докладчик касался отрицательных сторон, могущих повлечь печальные последствия… При этом Государь, обычно, высказывал сомнение: „может быть, дело обстоит совсем не столь печально“, и всегда заканчивал уверенностью, что все устроится, наладится и кончится благополучно.

Таково же было отношение Государя и к событиям. Радостные события Государь охотно переживал вместе с окружавшими его, а печальные события как будто лишь на несколько минут огорчали его»[60].

И далее:

«В этой особенности государева характера было, несомненно, нечто патологическое. Но, с другой стороны, несомненно и то, что сложилась она не без сознательного и систематического упражнения. Государь однажды сказал министру иностранных дел С.Д. Сазонову:

— Я, Сергей Дмитриевич, стараюсь ни над чем не задумываться и нахожу, что только так и можно править Россией. Иначе я давно был бы в гробу.