Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Некоторые скептики ссылаются на исследование, согласно которому мы можем быть разными людьми в разных контекстах: с матерью мы одни, с любимым человеком – другие и так далее. Но важно помнить, что это всего лишь разные варианты нас. Поведение есть результат сочетания ситуации и генов. Социальный мир подобен лабиринту из кривых зеркал, каждое из которых преувеличивает одну сторону «я» и преуменьшает другую, хотя ядро «я» остается неизменным. Средний уровень выраженности личностных черт может варьироваться от ситуации к ситуации, однако то, кем вы являетесь в данной ситуации по сравнению с остальными, обычно не меняется. Например, невротик и на американских горках будет одним из самых встревоженных людей. Но у нас также есть способность проявлять так называемые «свободные черты». Интроверт, очевидно, может проявить качества экстраверта, чтобы выступить с речью или, скажем, показаться коммуникабельным во время собеседования. Однако когда мы «идем наперекор своему характеру», мы это чувствуем. Вот что пишет Литтл: «Органически доброжелательная женщина, от которой начальство требует подавлять свою непринужденность и вести себя агрессивно, может испытывать признаки вегетативного возбуждения, такие как учащенный пульс, потоотделение, мышечное напряжение и усиленная реакция вздрагивания». Все это противоречит предубеждениям, которые у меня были, когда я начинал изучать феномен «иллюзии эго»: оказывается, аутентичное эго все-таки существует. Может, это и не Бог, как утверждали поселенцы коммуны Эсален, но оно есть.

Итак, вот вы просыпаетесь одним прекрасным утром и осознаете, что вы не тот, кем хотели бы быть. Вы – другой человек. И вы задаетесь вопросом, как же так получилось. Вы оглядываетесь на прожитые годы, которые напоминают вам гусеничный след от тех или иных ваших решений, большинство из которых в момент их принятия казались правильными (или даже неизбежными), но все они, одно за другим, сужали спектр ваших возможностей. А теперь, в свои двадцать восемь, или тридцать пять, или сорок семь, или пятьдесят два, или даже шестьдесят восемь лет, вы ощущаете себя вполне определенным человеком, с определенными сильными и слабыми сторонами, мировоззрением и палитрой настроений и реакций. В юности будущее представлялось вам открытым, словно прерия, по которой можно разгуливать в любом направлении и быть кем вздумается. Однако превратились вы в некий вариант своей матери или отца, только с новым слоем сверху, который сделал вас современнее, более «в теме» и, возможно, даже чуть-чуть умнее. Если бы вы чувствовали себя особенно не в духе, а утро выдалось бы хмурым и дождливым, вас могла бы посетить неприятная мысль, что вы не более чем неолиберальное обновление собственных родителей. Хотя это, пожалуй, немного слишком. Но суть в том, что ваши решения, возможно, были не так уж свободны, как казалось; что они были приняты при сильном, хотя и незаметном генетическом влиянии; что ваша душа одержима покойными предками, которые, будто сговорившись с призраками вашей культуры, почти всегда берут верх.

Шок, который я испытал от всего этого, прошел не сразу. Но в конце концов я с удивлением осознал, что это знание очень успокаивает, даже раскрепощает. «Из-за нашей культуры мы вечно занимаемся самобичеванием, если мы не идеальны, – говорит Дэниел. – Мы подписываемся под предполагаемой эффективностью психотерапии. Все думают, будто они способны себя исправить. Но мне кажется, что это наивное убеждение. Если вы интроверт или невротик, отстаньте уже от самого себя. Дайте себе вздохнуть свободно. Достаточно того, что нам приходится брать ответственность за все дерьмо вокруг, не нужно вдобавок брать ответственность за свои недостатки. Я не призываю к фатализму, типа „Мне трудно вовремя приходить на работу, поэтому я даже не стану пытаться“. Приходить вовремя на работу, конечно, стоит. Но воображать, будто вы однажды начнете вставать за три часа до выхода из дома, чтобы испечь себе хлеб, попросту абсурдно».

После прочтения книги Дэниела я взглянул на людей как на совокупность отдельных подвидов, своего рода геноплемена. Если кто-то был груб со мной, я думал: «Ого, какая низкая доброжелательность», или если кто-то без умолку болтал, я думал: «Боже, спаси меня от экстравертов». Пока Дэниел доедал салат, мне захотелось узнать его геноплемя. «О, у меня зашкаливает невротизм», – признался он мне.

«Вы бы назвали себя несчастным человеком?»