Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Однако чрезмерная похвала не единственная проблема. После революции самооценки родители и учителя все чаще старались беречь чувство достоинства детей, искусственно ограждая их от естественных последствий. В частности, это проявлялось в завышении оценок в американских и британских образовательных учреждениях. С 1968 по 2004 год результаты Академического оценочного теста (SAT) [72] среди выпускников американских школ снизились, однако доля первокурсников, закончивших среднюю школу с отличным средним баллом, все равно выросла с 18 до 48 %. В Великобритании в 1999 году 8 % выпускников получили дипломы с отличием. К 2017 году таких было уже 25 %, и столь значительный и быстрый рост нельзя объяснить только улучшением успеваемости студентов. В 2012 году глава Ofqual [73] признал, что ценность экзаменов GCSE [74] и A-Levels [75] за последние годы девальвировалась вследствие «повсеместного завышения оценок», которое «ничем нельзя оправдать». Ничто из этого, считает Кэмпбелл, нисколько не помогает молодым людям. «Обжечься о плиту очень полезно в том смысле, что ты сразу поймешь, где не надо стоять, но мы живем в мире трофеев для каждого, наградных лент за четырнадцатое место. Я не выдумываю. У моей дочери есть такая», – говорит он.

Что из этого все равно происходило бы сейчас, если бы Джон Васконселлос не распространил свое вранье? Ведь, как мы с вами проследили, начиная еще с 2500 года до н. э. экономика и общество Запада очевидно и с неуклонно усиливающейся манией двигались в сторону гигантского, великолепного «я». Еще одно исследование Твендж и Кэмпбелла показало, что самооценка (не путать с нарциссизмом) учащихся возрастала еще в 1960-е годы, при этом у детей и взрослых рост отмечался с 1980-х после некоторого спада в 1970-е годы. Широкое применение особых школьных программ можно проследить с конца того десятилетия, что, вероятно, отчасти объясняется популярностью книги Натаниэля Брандена. Конечно, история не знает сослагательного наклонения, и мы не можем заново проиграть ее без этого элемента. Однако, по моему мнению, новости того времени убедительно свидетельствуют, что состряпанная Васко ложь оказала влияние на американскую культуру, неизбежно просочившись в Великобританию и другие страны мира. Похоже, что до рокового «одобрения» профессорами его целевой группы об идее самооценки знали довольно многие, но она имела узкоспециальное применение. Кроме того, на этапе Рэнд и Брандена она связывалась с необходимостью упорного труда и достижений и еще не являлась просто верой в уникальность человека. Но затем начался совсем другой разговор.

Углубимся последний раз в новости тех лет, чтобы внести ясность. На заре 1990-х, когда бум самомнения только начинался, журналисты, естественно, задавались вопросом, почему это происходит. В статье 1990 года о неожиданно популярной «Ярмарке самомнения» говорилось, что ее организатор «благодарил за быстрый успех движения памфлет Трюдо в его комиксе Doonesbury о калифорнийской целевой группе по вопросам самооценки: „Если бы не те две недели комиксов Трюдо, мы бы не получили, наверное, и половины звонков, принятых нами за последние полтора года“, – говорит он». В журнале New Woman в 1991 году вышла большая статья под названием «Самооценка: надежда на будущее», в которой утверждалось, что именно «разошедшийся большим тиражом отчет целевой группы… поспособствовал бурному росту зародившегося движения самооценки». Годом спустя Newsweek тоже напечатал материал об этом движении, преимущественно критический, со следующими словами: «Самомнение сделал частью национальной повестки дня не священник или философ, а член законодательного собрания Калифорнии по имени Джон Васконселлос».

* * *

Алан Гринспен столкнулся с проблемой. В январе 1993 года Белый дом занял Билл Клинтон, что представляло опасность для грандиозного проекта максимизации конкурентных сил. Клинтон вел свою кампанию, привлекая избирателей смягченной формой неолиберализма. Он заявлял, что вместе с уважением свободы личности и рынков необходимо лучше заботиться о людях, особенно тех, кого неолиберальная игра поставила в невыгодное положение. Он обещал помочь инвестициями в образование, здравоохранение и инфраструктуру – и так выиграл. Гринспен познакомился с новым президентом вскоре после его победы. На закрытой встрече в резиденции Клинтонов в Литтл-Роке он попытался убедить его, что основное внимание следует уделять вовсе не щедрым государственным инвестициям, которые он посулил американцам. Если он хотел избежать экономического бедствия, подобного тому, что обрушилось на страну в 1970-е годы, ему следовало сделать все возможное для умиротворения Уолл-стрит. В первую очередь Гринспену надлежало убедить Клинтона, что он не собирается безответственно тратить деньги, усугубляя дефицит госбюджета. Встреча продолжалась час, затем еще один и в итоге плавно перетекла в незапланированный обед. К тому моменту, как протеже Айн Рэнд уехал, Клинтон был изрядно обеспокоен.