Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Десять тысяч жертв! Если бы это являлось результатом прямого насилия, такое кровопролитие не осталось бы без внимания. Конечно, главным персонажем всей этой мрачной истории был председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы, ученик Айн Рэнд и бес, шептавший в ухо Клинтона, – Алан Гринспен. В связи с кризисом New York Times написала следующее: «За долгие годы на своем посту Гринспен помог провести амбициозный американский эксперимент по освобождению рыночных сил. Теперь всем нам приходится отдуваться… Он говорил, что на него сильно повлияла писательница Айн Рэнд, изображавшая коллективную власть как силу зла, противостоящую просвещенному эгоизму личностей. В свою очередь, он твердо верил, что игроки на финансовых рынках будут вести себя ответственно. Более чем двадцатилетняя политика Гринспена в отношении финансового регулирования и особенно деривативов не оставляет сомнений в том, как сильно он привязал здоровье экономики страны к этой вере».

Конечно, важно не забывать о сложной, серой, взрослой правде: неолиберализм не злой разбойник, которого можно было бы корить за то, что ему неведомы мораль и справедливость. Это система. И, как большинство других систем, она не обходится без компромиссов. У ее применения есть как положительные, так и отрицательные последствия. Многие на Западе с 1970-х годов обогатились или смогли наслаждаться более высоким уровнем жизни [78]. Свободная международная торговля позволила выбраться из бедности миллионам жителей развивающихся стран, таких как Китай, Индонезия и Индия. По всему миру количество людей, живущих в нищете, сократилось с 1990 года более чем вдвое. Глобализация – этот неотъемлемый компонент неолиберального проекта – стала для многих подарком судьбы.

Однако одно из самых неприятных последствий неолиберализма связано с тем, что он больнее всего ударяет по самым незащищенным. Для нормального функционирования игре необходимы победители и проигравшие. Чем больше выигрывают победители, тем могущественнее они становятся, получая возможность менять правила игры в свою пользу. В результате ослабления регулирования бизнеса и банковского сектора последние сосредотачивали в своих руках все больше рычагов для достижения личных корыстных интересов, что привело к ошеломительному обострению неравенства. До 1940-х годов богатейший 1 % населения США получал 16 % национального дохода. За годы «Великой компрессии» его доля сократилась до менее 8 %, а с 1979 по 2009 год выросла до 23 %. С 1978 по 2014 год зарплаты директоров компаний выросли почти на 1000 %, если сделать поправку на инфляцию. Тем временем глобализация спровоцировала потрясающее усиление мощи транснациональных корпораций, таких как Apple, Siemens и Exxon-Mobil. В 2009 году экономисты отчитались о поразительном факте: из 100 крупнейших экономик мира 44 являлись не странами, а корпорациями.

Присущее неолиберализму пренебрежение госрегулированием и правительственным контролем означало, что богатые и влиятельные легко становились еще богаче и влиятельнее, даже в разорительные годы финансового кризиса. С 2009 по 2012 год средняя зарплата американского работника сократилась на 3,4 %, а в Великобритании (2008–2013) средний доход семьи снизился на 3,8 %. Однако руководители компаний в США всего за один год (2011–2012) стали зарабатывать на 40 % больше. В Великобритании жалованье директоров пятисот крупнейших компаний подскочило в среднем на 49 %.

Сегодня цены на жилье растут как на дрожжах, уровень личной задолженности продолжает повышаться, а зарплаты стагнируют. С 1980 по 2014 год объем потребительских кредитов в процентах от дохода домохозяйств практически удвоился. Американские студенты накопили свыше 1,2 трлн долларов долгов за обучение, а в Британии – 73,5 млрд фунтов. И тем не менее меры государственной защиты сворачиваются. Глобализация обусловила дешевизну импорта и массовую иммиграцию. Промышленность внедряет жесткие новые условия труда, в частности почасовые договоры, не давая почти никаких гарантий занятости или дополнительных льгот. По данным Бюро национальной статистики, в декабре 2015 года 800 000 человек в Великобритании работали на условиях почасовых договоров, что на 15 % больше, чем годом ранее. Проведенное в 2016 году исследование показало, что 4,5 млн человек (то есть почти каждый шестой работник) в Англии и Уэльсе имели «нестабильную работу». Тем временем в США доля «крайне бедных» домохозяйств увеличилась после кризиса на 45 %, а количество людей, живущих в них, выросло на 57 %. К 2015 году каждое пятое домохозяйство в США находилось около черты бедности или за ней: после финансового кризиса их стало на 5,7 млн больше.