Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Свечение монитора озаряло его лицо, когда он объяснял, что разработана эта новая разновидность ЭВМ в Стэнфордском научно-исследовательском институте в Менло-Парке: «В моем кабинете стоит такая же консоль, и есть еще двенадцать с компьютерами, и сейчас мы стараемся делать всю нашу ежедневную работу здесь. – Он улыбнулся, как будто признавая, что сказанное им звучит весьма эксцентрично. – Итак, это примерно то же самое, что сидеть и смотреть на совершенно чистый лист бумаги. Именно так я и начинаю многие проекты. Я сижу здесь и говорю себе: „Я бы хотел загрузить это в…“» Он дотронулся до чего-то правой рукой. Послышался странный щелкающий звук. Затем он принялся печатать. На экране волшебным образом начали появляться символы слово, слово, слово. «А если я допустил ошибку, то можно вернуться немного назад. – И слова начали исчезать. – Итак, у меня есть некие слова, и я могу совершать с ними разные операции». Появился курсор – черная точка, летающая по экрану, словно рассерженная муха. «Я могу скопировать слово. На самом деле, мне хотелось бы скопировать сразу пару слов, и это можно сделать несколько раз». Он скопировал и вставил: слово слово слово слово. «Итак, я могу написать какой-то материал на чистом листе бумаги, а затем, скажем, ну, в действительности это важнее, чем может показаться, так вот, я решаю создать „файл“. И я приказываю машине: „Вывести в файл“. А она отвечает: „Требуется имя“. Я придумываю имя. Например, „Образец файла“». На слегка потемневшем экране появилось изображение рук Энгельбарта. Он печатал на похожей на пишущую машинку клавиатуре с раскладкой QWERTY, соединенной проводами с монитором, на котором появлялись и исчезали слова. Справа от него лежала странная коробочка с колесиками, с помощью которой он двигал курсор. Это устройство он называл «мышь».

Когда все закончилось, пораженная и зачарованная публика аплодировала стоя. Энгельбарт не только познакомил мир с компьютером как личным помощником, контролируемым посредством мыши, клавиатуры и курсора, а продемонстрировал графический пользовательский интерфейс, впоследствии ставший основой «окон», [84] над которыми он работал, а также гиперссылки и концепцию сетевой рабочей среды, называемой сегодня Web. В Кремниевой долине его выступление затем прозвали «матерью всех демонстраций» [85]. Тогда на экране Энгельбарт Чокнутый «метал молнии обеими руками», как метко выразился один из зрителей. Мало того что эта технология отличалась новизной, сама ее фундаментальная концепция выглядела революционной. Впервые вычислитель проектировался для личного пользования. Это была уже не машина подавления и принуждения. Теперь она начнет обслуживать «я».

Восемнадцатью годами ранее Даг ездил на работу в состоянии глубокого кризиса. Во время войны он служил техником на флоте, а после ее завершения Национальный консультативный комитет по аэронавтике пригласил его на работу в Исследовательский центр Эймса. Ему был двадцать один год, и он был счастлив в любви и доволен карьерой. Чем еще ему было заняться? Он достиг всех своих целей. Эта мысль как-то пришла ему в голову, когда он вел машину, и Дагу она показалась такой ужасной, что он остановился у обочины. «Боже мой, да это же нелепо. Нет целей!» Всю следующую ночь он думал, какой бы новый проект мог стать делом его жизни. Он знал, что ему хочется изменить мир. Но как? Мог ли он изобрести нечто, способное помочь людям лучше справиться с головокружительными сложностями будущего?

Решение пришло к нему потоком фантастических идей, которые историк Кремниевой долины Джон Маркофф назвал «всесторонним ви´дением информационной эпохи». Воображение нарисовало Дагу человека, сидящего перед подключенным к компьютеру экраном, на котором светились символы, а сам компьютер служил неким порталом ко всей необходимой для работы информации, связанным с другими компьютерами, что давало людям возможность общаться между собой, и при этом компьютер работал для вас, выступая в роли организатора и ассистента. Он стал бы «инструментом для мышления», продолжением разума. Эта идея, конечно, была чрезвычайно индивидуалистской. Но в то же время она была и гуманистической – словно озарение Карла Роджерса, перенесенное в область высоких технологий. Компьютеры оказались не плохими, а хорошими. Они были призваны не сдерживать массы, но освободить их, дополняя тот невероятный потенциал, которым уже обладали люди.