«Сельский субботний вечер в Шотландии». Вольное подражание Р. Борнсу И. Козлова

«Слышу гнвный стонъ ледянаго Ноябрьскаго втра. Ночь. Она спшитъ и оканчиваетъ слишкомъ краткіе часы зимняго дня. Быки, покрытые п_о_томъ , запачканные своею работою, идутъ отъ плуга. Въ воздух, вороны поднимаются черными рядами, темнетъ небо и на старыхъ дубахъ ищутъ сна. Приближается бдный мызникъ: недля кончилась для него; утомительная работа дастъ ему успокоиться одинъ день; какое счастіе! Завтра онъ будетъ наслаждаться отдыхомъ. Онъ собираетъ земледльческія орудія, бороны, заступы, желза сохи: эта тяжесть легка; завтра онъ надется провести спокойное утро, и, радостный, хотя и утомленный, проходитъ черезъ открытыя поля, попираетъ ногами кустарникъ и направляетъ шаги свои къ дыму своей хижины.»

Картина совсмъ не та!… Даже, осмливаемся сказать, въ прозаическомъ перевод виднъ другой характеръ стихотворенія, боле похожій на характеръ подлинника.

Намъ могутъ возразить, что Г. Козловъ не хотлъ близко подражать подлиннику и оградилъ себя словами: вольное подражаніе. Но съ этимъ не льзя согласишься. Какъ-бы ни называлъ нашъ поэтъ переводъ свой, онъ остается въ равной отвтственности передъ читателемъ, ибо обязался передать ему Борнса. Мы не привязываемся къ словамъ, хотя изъ приведеннаго мста читатели видятъ, что въ Русскомъ перевод есть пропуски и переиначиванья; мы говоримъ только что онъ не передалъ намъ характера Борнсовоц поэзіи, а этого мы столько-же въ прав требовать отъ подражанія, какъ и отъ ближайшаго перевода. Скажемъ боле: мы почитаемъ ошибкою тотъ способъ перевода, который называютъ у васъ подражаніемъ: или пишите свое, или точно передавайте избранный вами подлинникъ; иначе, я не узнаю ни васъ, ни чужеземнаго поэта. Вотъ почему мы почитаемъ себя въ прав судить о стихотворномъ подражаніи какъ о перевод, и вотъ почему мы не совершенно довольны переводомъ Г-на Козлова.

За Субботнимъ вечеромъ, въ книжечк Г-на Коздова напечатанъ переводъ другаго стихотворенія Шотландскаго поселянина: Къ полевой маргаритк , которую Робертъ Борнсъ , обработывая свое поле , нечаянно срзалъ желзомъ сохи, въ Апрл 1786. Это прелестное стихотвореніе боле сохранило въ Русскомъ перевод свою первобытную свжесть и красоту. Въ немъ Борнсъ видне и понятне для Русскаго читателя, чмъ въ перевод предъидущей пьесы.

Поэзія Борнса весьма разнообразна. Въ нкоторыхъ стихотвореніяхъ его господствуетъ неподражаемый юморъ Шотландскихъ поселянъ; таковы: Молитва лицемра (Holy Willie\'s prayer), Посланіе къ дьяволу (Address to the De\'il), и проч. Въ другихъ онъ возносится до высокой, строгой поэзіи, гд звучность стиховъ соотвтствуетъ сил мыслей. Одно изъ замчательнйшихъ стихотвореній его въ семъ род есть: Стованіе Маріи Стюартъ при возвращеніи весны.

Искренно благодаря Г-на Козлова за его желаніе познакомить насъ съ однимъ изъ поэтовъ Великобританіи, скажемъ, что въ изданной имъ нын книжк, мы всего боле были услаждены Посланіемъ къ Ал. Ан. В… к-вой. Поэтъ пишетъ къ ней, и вдругъ узнаетъ, что, она уже не существуетъ для здшняго міра. Это посланіе напечатано впереди обоихъ упомянутыхъ стихотвореніц. Вотъ оно:

Была пора, лучъ ясный въ ней сіялъ,

Я сердцемъ жилъ, я радостью дышалъ,

И жизнь моя играючи летла.

Т дни прошли; одта черной мглой,

Въ моихъ очахъ природа потемнла;

Кругомъ гроза; но ты была со мной,

Моя судьба душой твоей свтлла!

Мн замнилъ твой дружескій привтъ

Обманъ надеждъ и блескъ веселыхъ лтъ.

Забылось все. Какъ плнники въ невол,

Привыкнулъ я къ моей угрюмой дол;

Она (скажуль?) мн сдлалась мила:

Меня съ тобой она, мой другъ, свела,

И, можетъ быть, не даромъ мы узнали,

Какъ много есть прекраснаго въ печали!

Теперь съ тобой надолго разлученъ,

Но дружбою, но памятью твоею

Какъ воздухомъ душистымъ окруженъ,

Я чувствовать и думать не умю,

Чтобъ чувствъ и думъ съ тобой не раздлять.

Стсненъ-ли духъ отъ мрачныхъ впечатлній,

Горитъ-ли онъ въ порывахъ вдохновеній,

Могу-ль тебя, могу-ль не вспоминать?

Въ ум моемъ ты мыслію высокой,

Ты въ нжности и тайной и глубокой

Душевныхъ чувствъ, и ты-жь въ моихъ очахъ,

Какъ яркая звзда на темныхъ небесахъ.

Я ждалъ ее, я мчался къ ней душою,

Я для нея сквозь слезы псни плъ,

Я плъ – она была ужь не земною,

Звукъ томныхъ струнъ, онъ къ ней не долетлъ!

Тиха ея далекая могила,

Душа свтла въ надзвздной сторон:

Но сердце тхъ, кого она любила…

Святая тнь! молися обо мн…

Такіе стихи трогаютъ душу, и долго остаются въ ней, какъ символы прекраснаго, не земнаго!…

N. N.

«Московскій телеграфъ», 1829, ч. XXVIII, No 14.