Семь дней в июне

Через некоторое время Ева и Шейн ели мятное джелато из банки на кухне, выложенной ярким кафелем. Она сидела на столешнице. Из одежды на ней были только трусы Шейна.

– …и я не могу снять этот фильм с белыми персонажами. Я не смогу жить с собой в мире, – сказала она. – Но я не знаю, что делать. Я даже не могу закончить пятнадцатую книгу.

– Разве тебе не нужно сдать ее редактору на следующей неделе?

– Я часто отвлекалась от работы. – Она улыбнулась, слизывая джелато с ложки.

– Я ухожу, – сказал он, делая вид, что уходит. – Я не намерен нести ответственность за крах твоей карьеры.

– Прекрати, все не так, – сказала она, схватив его за пояс. – Честно говоря, я просто больше не могу найти вдохновение. И единственное, что я хочу сделать, – написать историю моей семьи. Поехать в Луизиану, как мы и говорили. Изучить судьбу тех женщин и написать о них.

– Ты понимаешь, сколько в тебе сокрыто ценного?

– Ну да, – усмехнулась она, зачерпывая еще джелато. – Для литературного сообщества?

– Для меня.

Она посмотрела на него.

– Поедем со мной в Белль Флер, – промурлыкала она. – Завтра Одри улетает на три месяца. Ты начнешь преподавать только в конце августа. У нас есть время!

– Поедем, – сказал он с ухмылкой. – Я буду твоим научным ассистентом. Помимо всего прочего.

– Да? – Ева лениво слизала капельку джелато с нижней губы. – А кем еще ты хочешь быть?

Шейн молча наблюдал за ней. Потом поднял ее со столешницы и развернул так, что она оказалась спиной к нему. Просунул руку под резинку ее трусов и медленно погладил ее клитор. Голова Евы откинулась назад, к его плечу.

– Я хочу быть всем, – сказал он, прижавшись губами к ее уху. – Я хочу быть спичкой, от которой ты загораешься. Я хочу заставить тебя смеяться, стонать, сделать тебя счастливой.

Он продолжал гладить ее, а она лишь беспомощно дрожала.

– Я хочу быть мыслью, которая убаюкивает тебя во сне. Воспоминанием, от которого ты уходишь. Я хочу быть там, где заканчиваются все твои пути. – Он прикусил мочку ее уха. – Я хочу делать все, что ты делаешь со мной.

Он снова провел там пальцем, и она кончила с дрожащим криком.

– Ты принят, – вздохнула она.

Наконец перед самыми сумерками Ева задремала в объятиях Шейна. Они лежали на диване, а может быть, снова на кровати. Позже она вспоминала, как произнесла:

– Ты ведь знаешь, что ты черепаха? Тот, кто приходит и уходит, когда пожелает, пока я жду тебя?

Она так и не услышала его ответа, потому что погрузилась в глубокий сон, чувствуя себя в безопасности.

Суббота

Глава 22. Новость распространилась быстро

Счастливой субботы, замечательные люди! Вы сердечно приглашены в мою обитель сегодня в час дня. Приносите только свои ослепительные личности и самые скандальные сплетни. Как обычно, это частное мероприятие. Никаких телефонов. Но! Поскольку это дневная вечеринка – родители, приводите детей, не стесняйтесь. Я превращаю гостевую спальню на нижнем этаже в детскую страну чудес, где будут царить самые модные конфеты и гамбургеры, Dylan’s Candy Bar и Shake Shack. (Единственное, о чем хочу напомнить: я обожаю ваших детей, но, пожалуйста, не разрешайте им трогать ситцевый диванчик в гостиной. Это свадебный подарок от крестной матери моего мужа, Диаханн Кэрролл.) До скорой встречи!

Никто из приглашенных авторов, художников, веб-дизайнеров, режиссеров и модельеров из списка Сиси не удивился тому, что приглашение пришло всего за восемь часов до начала вечеринки. Такова была ее традиция – и это заставляло всех быть начеку. Будь готов, чтобы тебе не пришлось готовиться, – таков был один из ее многочисленных девизов.

Ее пентхаус изобиловал произведениями современного искусства, острыми углами и бесценными предметами искусства, но в то же время это было настоящее крытое и открытое пространство, с массивной, утопающей в зелени террасой и окнами ванной комнаты, выходящими на панораму Нижнего Манхэттена. Сиси долго работала с дизайнером интерьера Ли Миндел, чтобы сделать помещение не более чем шикарным фоном. Таким образом, когда она устраивала приемы, люди были украшением пространства. В такой обстановке каждый из ее гостей превращался в звезду. Они сияли как уникальные, особенные, яркие личности.