Семь_я (СИ)

— И то верно. Совет хороший, леди Хаз. Но зато я буду знать, откуда утечка, если дам тебе ложную информацию, — хитро подмигнула Сейла.

Хаз отметила её непривычные манеру речи и образ мышления, не свойственные обычно благородным особам. Неужели существуют ещё те, что готовы убежать из места, где прочие страстно желают оказаться? Хаз мало с кем говорила за свою жизнь и не особо знала о нравах принцесс, но поведением этой была достаточно удивлена. Хаз ранее не считала себя любителем долгих и пустых бесед ни о чём, но такой приятной светской беседы не вела ещё никогда. Что-то в этой девушке — то ли некое очарование, то ли харизма — её привлекло, и она продолжила разговор. И почему-то из её прежде молчаливых уст слова лились, как водопад, и нельзя было утаить даже самую малую правду.

— Мы с тобой, кажется, родственные души, — улыбнулась Сейла, внезапно потрогав Хаз за волосы и сделав сочувствующий вид. Жалко было остриженное. Но это была не та жалость, что похожа на издёвку. — Скажи, что стало с твоими прекрасными локонами?

— Они никогда не были прекрасными. Там, где я жила, их всегда нужно было подстригать коротко. Потом мои волосы просто… обгорели, и пришлось их срезать ещё короче.

Сейла кивнула понимающе, и Хаз почувствовала, что кому-то действительно есть дело до неё. Сейла использовала запрещённые приёмы и, отвлекая Хаз от дела, вещала о своей собственной нелёгкой доле:

— Вот ты нянька, и я тоже нянька. Я, сколько помню себя, о младшеньких заботилась. А тебе вот досталась она. Хоть я её и ненавижу, а ты обращайся, если помощь будет нужна.

— Почему ненавидишь? — спросила Хаз. Конечно, она, наверно, лезла не в свои дела и следовало бы смолчать. Она и сама видела королеву «во всей красе» и могла понять причину.

— А почему ты «Хаз»? — Сейла перевела тему, отведя глаза. Всё же действительно не стоило спрашивать. — Что за странное, необычное имя?

— Я взяла его себе сама в честь того, что покинула отчий дом и пошла по другому пути, — сдержанно ответила Хаз. — Прежнее имя было дано мне теми, кто взрастил меня. Это же — мой собственный выбор, свидетельствующий о начале моей новой жизни. И о моём раскаянии пред ними.

Вдруг она увидела, что Эдея прилично так отошла, и поспешила догнать. Сейла статной походкой пошла следом, поскольку Хаз подогрела её интерес. Хаз догнала Эдею и отдышалась. Платье немного задралось, пришлось поправить.

— Могу я спросить, что ты имела в виду? — принцесса настойчиво заглянула девушке в глаза. Смотрела выжидающе, но Хаз не услышала её вопросов, а потому попросила повторить их, о чём малость пожалела. С одной неудобной темы перешли на другую.

Что ж, Хаз ничего не скрывала и не собиралась, потому что и скрывать-то было нечего. Она всегда была словно на ладони. Сейла открылась ей, поэтому она не видела причины, почему бы и ей не открыться в ответ. Но вот этот вопрос она предпочла бы оставить без ответа.

— Боюсь, я не могу об этом рассказать. Это слишком личное, Ваше Высочество, — Хаз прикрыла глаза и поклонилась.

— А-а, понятно, — Сейла не стала выспрашивать, но всё же выглядела немного обиженной, потому что ожидала взаимного раскрытия. Но потом она вздохнула, улыбнулась и задала другой вопрос: — Ладно, а расскажешь, как тебя до этого звали? И кем ты была, что жила в таком месте, где волосы нужно коротко остригать?

Хаз сделала короткую паузу, глядя на принцессу с улыбкой.

— Раньше меня звали Хезер. И я была монахиней.

***

— …А вот я, когда в монастыре жила, всякого там навидалась! Вот мужчины были!

Проститутки не знали смущения, поэтому и разговоры свои любили вести достаточно громко. Была в том некая страсть, провокация, стимул. Отчасти соревнование. Падшие женщины часто делились историями своего прошлого, стараясь друг друга переплюнуть в том, кто чего больше за жизнь свою повидал плохого или хорошего. Но были и немногие, что своё прошлое держали под завесой тайны.

«Подумать только, из монастыря да в бордель. До чего порою доводит нас жизнь», — в таких раздумьях хозяйка проводила утро, выпивая бокал чего-нибудь некрепкого. Не столько ради своего собственного удовольствия, сколько ради удовольствия своих клиентов. Мужчинам нравятся податливые женщины с томными взглядами, поэтому во всём есть свой расчёт.

Стелла умеет вести беседы и заводить речь туда, куда нужно ей. Даже если на самом деле она не любит разговоры и предпочла бы молчать. В свободное от работы с мужчинами время Стелла лишь задумчиво молчит и слушает, но девочкам вести беседы и сплетничать она не может запретить никак. Пусть хоть чем-нибудь в жизни тешатся, раз эта самая жизнь завела их в бордель.

— Я хочу уйти, — отвлекая хозяйку, безымянная проститутка, которая не проработала и двух месяцев, встала перед ней на колени. Стелла кашлянула и поставила бокал на стол, сложив руки на груди от недовольства. Хозяйка никогда не требовала от куртизанок стоять перед ней на коленях, а эта сама поставила Стеллу в такое положение, будто та смотрит свысока, будто хочет, чтоб ей поклонялись. А подобное Стелле не нравилось.