Семь_я (СИ)

Он останавливается в немом оцепенении перед закрытыми воротами борделя. Закрытыми. Да, она ведь говорила, что закроет его ненадолго… Но она же не могла… Закрыть его насовсем. Не столь скоро.

Нил снова вспомнил её просьбу не возвращаться, и его охватила паника. Он стал обдумывать это раз за разом и пришёл к выводу, что Стелла сказала это нарочно, заранее планируя закрыть бордель. Чтобы ему не было так обидно, досадно и страшно, как сейчас, когда он увидел, что его убежище не открыло пред ним свои двери.

Не открыло — и что с того? Нил столько раз забирался внутрь через окно, и сейчас ничто не мешало ему проделать то же самое. В его сердце теплилась слабая, но всё же надежда на то, что, быть может, кто-то ещё остался внутри — просто скрывается от него. Но эта надежда рухнула, когда он нашёл одну лишь пустоту в родных стенах: пустые кровати, завешенные окна, погашённые свечи. Никогда ещё бордель не оказывал ему столь холодного приёма. И, глотая ставший в горле ком, он робко выпрыгнул наружу, потому что остаться в омрачневших комнатах на ночь в полном одиночестве у него не хватило сил.

Он просидел под воротами до самого утра, пока на улицах не начали собираться люди. Надеялся, что утром Стелла придёт и позволит ему войти. Или что Стелла просто придёт. Но не пришёл никто. А народ всё скапливался, и бывшие завсегдатаи, проходившие мимо и узнававшие Нила, как и он - их, тоже охали и не понимали, что же не так.

— Это первый раз на моей памяти, когда бордель леди Стеллы закрылся. А ведь я его посещаю уже как семнадцать лет с самого открытия, — почесал бороду старик, выслушав вопрос Нила. — Конечно, я заставал банные дни, но о них всегда предупреждали, а спустя полдня уже всё работало. А тут… Даже и не знаю, что сказать.

Вот и Нил не знал, что и думать. Бордель закрыт, шторы завешены, свечи погашены, розы увядают. Душа не на месте. Он бросил попытки дождаться кого-либо. Ему нужна была Стелла и только она. Но в этот момент он с ужасом осознал, что даже и не знает, где она может быть. Она жила в борделе всё это время. А значит, закрыт был её собственный дом. Не оказалась же она на улице, в самом-то деле? Помнится, она говорила что-то про деревушку на окраине… Да нет, в самом-то деле.

И Нил начал поиски. Улицами и закоулками, выспрашивал у люда, не знают ли они, куда подевалась Стелла. А в округе её все должны были знать: и женщины, и старики, и дети. И они знали, но только не то, где она находится сейчас. А Нил искал и искал, понимая, что с каждым часом поисков его сердце уходит в пятки.

И когда он обошёл почти всю столицу, то решил отправиться на её задворки, где Стеллу уже и не столь хорошо знали, но всё же нашлись добрые люди, подсказавшие, что некая путана поселилась в одном из полуразрушенных домов и уже второй день на улицу лика не кажет. Признаться, он очень сомневался, что это Стелла, потому что описание из уст этих людей совсем не совпадало с тем, что знал он. Но в их словах ему довелось убедиться лично, когда он беспрепятственно вошёл в дом и увидел её собственными глазами.

Она лежала на кровати в той же сорочке, в которой он видел её в последний раз. За столь недолгое время она почему-то изменилась до неузнаваемости и словно постарела разом на десять лет. Осунулась, похудела, щёки впали. Нил действительно ужаснулся, потому что вдруг она напомнила ему собственную мать. Снова.

— Стелла? — спросил он с сомнением.

Она открыла глаза, но не двинулась, лишь переведя взгляд на него. А в этом взгляде были страх и беспомощность.

— Как ты нашёл меня? Зачем пришёл?

Голос её был ужасно хриплым и дрожащим, и она выглядела столь болезненно, что он побоялся подходить.

— Я увидел, что бордель закрыт. И пришёл, потому что хотел увидеть тебя.

— Я отпустила всех, — сказала она, и его глаза округлились. Он знал, что она никогда бы не сделала этого без причины — не оставила бы своих девочек без работы и крыши над головой. — Этот бордель закрылся навсегда. Как видишь, я больше не в состоянии кого-либо удовлетворить.

— Что с тобой, Стелла? — он положил букет на пол и подошёл ближе, желая взять её за руку, но она оттолкнула его.

— Не подходи ко мне, пожалуйста. Лучше возвращайся, куда шёл, и оставь меня в покое.

— Я шёл именно сюда, — он подлетел к ней, взяв за руку и посмотрев в глаза. — Я проделал этот путь ради тебя, поэтому не прогоняй меня вот так просто! Я хочу помочь тебе.

— Ты не сможешь, — от этих слов в его взгляде родились разочарование, отчаяние и та беспомощность, которую Стелла никогда не желала увидеть в этих серых глазах. — Поэтому иди. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Не хочу остаться в твоей памяти жалкой и уродливой. И не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности.

— Ты хочешь сказать, что умираешь?

— Боюсь, что так, — она смиренно прикрыла глаза.

— Нет! Я не позволю этому случиться! Я сейчас же отнесу тебя в замок к лучшим лекарям и заставлю их тебя вылечить, что бы то ни было!

— Ах, в замок, вот как ты заговорил, — она усмехнулась болезненно, но совершенно не выглядела удивлённой.