Семь лет в «Крестах»: Тюрьма глазами психиатра

Пиночет всю жизнь выращивал на работе дубы, ростки которых раздавал сотрудникам или высаживал сам. В Питере есть целая аллея из его дубов, для многих – безымянная.

Как мы работали до обеда

Самый большой плюс работы психиатра в непрофильном учреждении состоит в том, что никто, включая руководство, толком не понимает, в чем же на самом деле заключается эта работа. А о его квалификации можно судить по тому, что никому не приходит в голову вникать в его действия. Для этого должны быть грамотно выстроены все процессы.

Наша работа включала два важных компонента – амбулаторное и стационарное обслуживание спецконтингента, а также своевременное и адекватное превращение пациента из амбулаторного в стационарного и обратно. Для этого мы старались придерживаться особого расписания, чередуя работу на отделении и на режимных корпусах. Мы делили день, условно, на «до обеда» и «после обеда».

Все читали «Маленького принца» Экзюпери? «Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету»[9]. Для меня планетой было отделение. А уборкой – обход. Рабочий день начинался в восемь утра именно с обхода. Мы составляли списки, о которых подробнее ниже, и обслуживали приемный и сборный корпуса. После обеда – занимались приемом пациентов как на отделении, так и на режимных корпусах. В этой главе наш день до обеда.

Каждое утро я, Пиночет, бригадир санитаров и дежурная смена, включавшая режимного и оперативного сотрудников, проводили покамерный (он же попалатный) обход отделения.

Каждый из нас выполнял свою функцию. Дежурная смена сдавала и принимала количество голов и их целостность. Режим следил за соблюдением требований распорядка и состоянием камер. Врачи проверяли психическое состояние подопечных. Бригадир записывал все недочеты, выявленные в процессе, а уже потом мы придумывали, как их устранять. Опер же просто скучал. Ему не шибко интересно было смотреть на сумасшедших, но его присутствия требовало начальство.

Первый этаж, затем второй. Поочередно открывались «тормоза», дверь каждой палаты, пациенты в обязательном порядке поднимались со своих шконок и, оголенные по пояс, выводились в коридор, где проводился телесный осмотр и оценивалось их психическое состояние. Помимо этого, мы заходили в камеры и осматривали их. Когда долго работаешь, то уже знаешь, на что обращать внимание и что искать. Практически каждый день из камер выбрасывались карты, «удочки» для «дорог» (приспособления из газет, посредством которых осуществлялась межкамерная связь: обычно с внешней стороны здания натягивались ниточки, по которым передавались «малявы», то есть записочки), «мойки» (лезвия от одноразовых бритвенных станков), веревки, простыни и тряпки, которыми завешивались лампочки и шконки (спальные места). Наличие этих предметов в камере является грубым нарушением режима и отличным поводом влепить ЗК наказание вплоть до перевода в карцер. Но мы почти никогда не сообщали о них администрации, а «наш» сотрудник режима тоже смотрел на такое сквозь пальцы. В редких случаях, когда эти нарушения были особенно нахальными, мы прибегали к методам «медикаментозного перевоспитания».

Про тряпки для лампочек и коек стоит рассказать немного подробнее. Дело в том, что у нас на отделении в ночное время никогда не выключался свет в камерах (палатах). Это нужно было для того, чтобы у младшего персонала, то есть санитаров и медсестер, была возможность осуществлять надзор и вовремя принимать меры в случае возникновения нештатных ситуаций. Но постоянно спать при горящей под потолком лампочке – удовольствие весьма своеобразное, а для людей с нарушением сна и весьма мучительное. Поэтому если в палате собирались относительно сохранные пациенты, состояние которых не угрожало суицидальным или агрессивным поведением, то мы, в общем-то, закрывали глаза на занавешенную лампу, требуя лишь убирать все тряпки перед обходом. К другим же мы в этом вопросе подходили строго, а где-то даже сурово. И это было очень субъективно.

Это была своеобразная игра. За день жулики находили такие штуки, а утром мы их изымали. И так по кругу. Те, кто был поумнее, успевали все лишнее спрятать до обхода. Это было несложно, так как обход проводился в одно и то же время и не был внезапным.